Он прошел мимо, убегая на балкон. Он не вернулся.

Когда пришел Рим, я поняла, что он слышал весь разговор.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он.

Я ничего не ответила.

— Я предупреждал его, — сказал он, подходя ко мне. — Я предупреждал, что ты не готова. Он боялся, что ты уйдешь, если он не попытается. Теперь я его знаю. Я знаю, как работает его мозг.

— Неважно, — пробормотала я, но это имело большое значение.

— Лия, он изменился, — подчеркнул он. — Он не болтается с женщинами. Он одинок и устал, он тосковал по тебе каждый день.

Я пожала плечами, глядя на пол. Я не могла с этим справиться.

— Просто дай знать, что мне нужно сделать, — сказала я ему.

Он вздохнул при моей попытке поменять тему и двинулся дальше. Он рассказал, что ожидать, насколько трудной может стать моя жизнь в ближайшие несколько недель, и все время, пока он говорил, я смотрела на Картера на балконе.

Когда они в конце концов ушли, он не сказал мне ни слова. Даже не взглянул на меня.

Я видела его лишь раз перед авиакатастрофой.

Глава 15

Лия

Ко мне приставили телохранителя. Его зовут Дейв.

В те редкие случаи, когда я выходила куда-то, Дэйв следовал за мной повсюду, и неважно, сколько было времени. Должно быть, он жил в машине или где-то поблизости, что не имело смысла, потому что он был огромным накаченным мужчиной, безупречно одетым в красивые глаженые рубашки и штаны цвета хаки. Я не знаю, может быть, у него в машине гладильный шкаф, потому что он всегда был рядом, когда я нуждалась в нем. Хотя он физически не «охранял» меня, он действовал, как моя личная служанка. Он приносил мне продукты, забирал почту и каждое утро брал мне капучино со льдом и шоколадное печенье.

Печенье всегда помогало, особенно потому, что новости снова и снова извергали одну и ту же историю. Время за компьютером больше не радовало меня. Это был кошмар, состоящий из фотографий меня с Картером и бесконечных статей о том, какой он обманщик и как я «соблазнила» его.

Да, Лия-соблазнительница — это я.

Честно, что за хрень?

Я держалась подальше от интернета, если не сказать больше. Впервые это было не сложно сделать.

Когда Картер сказал мне, что СМИ будут лгать, я не подозревала, насколько далеко они зайдут. Как будто я проснулась, и кто-то говорит, что синий цвет на самом деле фиолетовый. Полная вопиющая ложь, но все считали это правдой, потому что это было в СМИ.

Я ненавидела это.

Однажды Мелани пришла домой, сжимая в руках журнал. Она медленно зашла ко мне в спальню, так крепко держа журнал, что ее руки побелели. Она выглядела испуганной, как будто приближалась к медведю Кадьяк, и я была на грани того, чтобы выцарапать ей глаза.

Я сидела за столом, играя в глупую игрушку, потому что жизнь стала скучной, и мне больше нечем заняться. Я развернулась на стуле и повернулась к ней. Я уставилась на нее и подняла бровь.

— Что это? — спросила ее.

— Я хочу кое-что рассказать тебе, — осторожно ответила она.

— В чем дело?

— Кое-что случилось.

Через мою грудь прошла волна тревоги. Что-то о Картере? Она сжимала журнал, где было написано, что он вернулся к Молли или что-то в этом роде? Я была уверена, что он не сделает это. Он желал меня и не собирался этого делать. Нет. Но я не разговаривала с ним с тех пор, как он ушел, и меня медленно убивало, что мы оставили все на такой плохой ноте. Я хотела всё сгладить, но потом поняла, что мне нужно расстояние.

Это была единственная в своем роде хуевая ситуация.

— Что бы это ни было, уверена, я справлюсь с этим, — заверила я Мелани. — В любом случае, я все это видела. Каждую картинку, историю, каждое ужасное оскорбление бросались мне в глаза. Черт, ты не представляешь, как потолстела моя кожа после всех этих комментариев.

Блоггеры были невероятно креативны в оскорблениях. Я даже восхищалась некоторыми именами, записывая несколько оскорблений на случай, если в будущем поссорюсь с кем-то, кто окажется полной сукой.

Когда она заколебалась, я снова подчеркнула:

— Я видела все это, Мелани.

— Не-е-ет, — сказала она долго и медленно, качая головой. — Ты не видела этого.

Мои глаза остановились на журнале, а потом снова посмотрели на нее в замешательстве и даже страхе.

— Покончи с этим, Мел. Шутки в сторону.

Подкрадываясь ко мне, как девяностолетняя женщина, она медленно дрожащими руками опустила журнал вниз.

То, что я увидела, войдет в историю как самый худший, самый жестокий день в моей жизни.