— В следующий раз все будет иначе…

Б*я! Что я вообще несу? Какой следующий раз? Если и говорить сейчас о чем-то, то совсем не об этом. И самое правильное, что ты можешь сделать, Исаев, это отпустить Марину. С существенной компенсацией за то, что уже сделал. Но разве это реально? Без нее ведь и сдохнуть можно.

— Я могу пойти к себе? — повторила Марина свой вопрос.

Я сжал руки в кулаки, теперь уже злясь только на одного человека — на самого себя.

— Да, конечно, — ответил девочке, и как только произнес эти слова, она сорвалась с места и сбежала.

И я бы совсем не удивился, если бы понял, что Марина решила исчезнуть, спрятаться и больше никогда не появляться в моей жизни. Но даже тогда я бы сделал все, чтобы вернуть ее и показать, что со мной может быть хорошо. Что она сама может желать меня и всего, что я готов ей дать.

Вот только сейчас очень и очень сомневался, что мне удастся показать ей это. И что Марина сможет захотеть быть со мной точно так же, как и я хотел быть с ней.

Черт!

Руки крупно дрожали, когда я пыталась поспешно содрать с вешалок свои вещи — те из них, что принадлежали мне самой. Из комнаты по соседству не доносилось ни звука и я очень надеялась, что Исаев уже спит.

А все, о чем после случившегося могла думать я сама — это только о том, чтобы сбежать. Бежать, бежать, бежать, неважно куда, лишь бы подальше от этого кошмара. Подальше от мужчины, сделавшего то, что я не могла назвать иначе, как насилием.

Тело до сих пор болело после пережитого. Или это болело что-то у меня внутри, заставляя все существо разрываться на части? Потому что стоило все же признать — я доверяла Исаеву достаточно, чтобы думать, что он не сделает этого так. Грубо, напористо, почти жестоко.

И главное — не находила этому причин. На что еще способен был этот человек, если простая ревность привела к таким последствиям?

Я не хотела знать. Я не хотела его больше видеть. Я не хотела вспоминать то, что случилось.

И я боялась. Я панически боялась, что он попытается сделать это снова. Что он вообще попытается ко мне прикоснуться хоть пальцем!

От одной подобной мысли меня передернуло. Я этого больше не вынесу. Я скорее умру, убью себя, чем позволю снова меня тронуть!

Конечно, я все еще была ему должна. Я не знала, во сколько он оценивал мою девственность, но намерена была отдать остаток долга каким угодно способом, но только не этим. У меня не было четкого понимания, что делать, но в лихорадочно мечущихся мыслях находилось место чему угодно, но только не варианту снова пережить подобное. Я не хотела никаких касаний! Ни от Исаева, ни от кого бы то ни было!

Я готова была продать почку. Или стать для кого-нибудь суррогатной матерью. Готова на любое отчаянное решение, но только не на то, чтобы позволить кому-то снова издеваться над моим телом!

Теперь, вместо отвращения к себе я могла ненавидеть Исаева. Ненавидеть и не волноваться больше о том, какое место рядом с ним мне отводится!

С губ сорвался отчаянный всхлип, перешедший в тихий вой. Хотелось забиться в угол и позволить себе вырыдать всю ту боль, что металась зверем по грудной клетке, но я не могла и этого. Нужно было бежать отсюда! Бежать, не теряя времени на то, чтобы себя жалеть. 

Я на цыпочках подкралась к двери и прислушалась. В доме было тихо. Так тихо, что собственное дыхание казалось мне оглушительно громким. Приоткрыв дверь, я выскользнула в коридор и опрометью бросилась — сначала вниз по лестнице, затем — глубоко в ночь. 

И бежала до тех пор, пока не осознала, что не знаю, где нахожусь. Но это было совсем неважно. 

Я очнулась от громкого звонка в дверь. 

Тело болело после ночного побега, каждая мышца ныла так, словно была разорвана в ошметки. Я с трудом сообразила, что нахожусь в нашей с мамой квартире, куда чудом добралась ближе к утру, когда рискнула вызвать такси к своему местоположению где-то на автомобильной трассе. 

Следующая мысль прошила все тело леденящим ужасом — что, если это Исаев пришел за мной? Что, если он захочет вернуть меня обратно силой? Его гнев пугал. Я не сомневалась — в случае чего его не остановит никакое препятствие, никакая чертова дверь.

Едва дыша, ни жива, ни мертва, я подкралась к двери и едва не подпрыгнула на месте, когда звонок повторился. Пытаясь совладать с дрожью, снова захватившей все тело, я заглянула в глазок и с удивлением отшатнулась.

Что у меня на пороге делал неБезухов?