Я настолько погрузилась в мелодию, что даже прикрыла глаза. Мне не надо было видеть клавиши, руки все делали сами.

Я увлеклась и ничего не слышала вокруг. На время игры я отключилась от мира, полностью погрузившись в музыку. Поэтому зазвучавшие после окончания аплодисменты, застали меня врасплох.

— Прости, — сказала Элодия, — я не хотела тебя испугать. Но ты так чудесно играла. Я заслушалась. Ты сама сочинила эту мелодию?

Я едва не назвала имя Бетховена, но вовремя прикусила язык. Вот так и попадаются шпионы — на мелочах. Естественно, в этом мире знать не знали не про какого Бетховена. Пришлось присвоить его лавры себе.

— Да, сама, — кивнула я.

— О, это потрясающе! У тебя талант.

Пожалуй, я могла бы прославиться в Ксандоре как гениальный композитор. Только и надо что играть произведения моих земляков. Благо я многое помню наизусть.

— Научишь меня этой мелодии? — попросила Элодия.

Я кивнула, и она села рядом со мной за рояль. Следующий час девочка прилежно разучивала ноты. Играла она не хуже меня, так что обучение шло быстро и легко.

Теперь уже мы обе, увлеченные уроком, не увидели, как у нас появился новый слушатель. Оторвав взгляд от клавиш, я потерла затекшую шею и застыла. За нами наблюдал Рандор. Как давно он вернулся и стоит здесь?

Заметив брата, Элодия вскочила на ноги.

— Ох, я вспомнила, что у меня есть неотложное дело, — заявила она. — Простите, но мне надо бежать. Спасибо за урок, Мари.

После этих слов она чуть ли не вприпрыжку покинула гостиную. Понятное дело, она торопилась оставить меня наедине с братом. Маленькая хитрюга.

Рандор даже не заметил уход сестру. Он задумчиво смотрел на меня, а потом спросил:

— Как называется эта мелодия?

— «К любимому», — солгала я.

По одной из версий Бетховен посвятил «К Элизе» пианистке, в которую был влюблен и которая отказалась стать его женой. В чем-то это походило на нашу ситуацию. Хоть мы и поженились, но Рандор тоже отказывал мне в праве быть его женой.

— Сыграй её еще раз для меня, — попросил он.

Сердце забилось чаще, когда я снова занесла руки над клавишами. Я выложилась по максимуму. Так хорошо, как в этот раз, давно не играла.

Музыка творит чудеса, она очаровывает сердца. И сердце Рандора тоже не устояло. Я видела это в его глазах, когда закончила играть — мелодия его тронула. А, значит, его тронула и я. Ведь он считал меня автором этого произведения.

— Очень красиво, — немного хрипло произнес Рандор, когда стихли последние аккорды.

— Спасибо, — кивнула я.

Повисло молчание. Но, удивительно дело, оно не напрягало, а было комфортным. Где-то я читала, что, если тебе уютно молчать с человеком, то он идеально тебе подходит.

Вот только это не наш с Рандором случай. Трудно представить более неподходящего мне мужчину. Он — житель Ксандора, я — иномирянка. Он — рыцарь света, я — та, кого он призван уничтожать. Мы настолько разные, что сложно представить большее несовпадение. Это уже не противоположности, которые притягиваются, а две параллельные прямые, которые не должны пересекаться.

— Почему ты пил на королевском торжестве? — неожиданно даже для себя спросила я. Этот вопрос давно не давал мне покоя.

Рандор дернул плечом. Вопрос ему не понравился. Я думала, он ответит что-то в духе «не твое дело», но он вдруг заговорил:

— За пару дней до этого я вернулся с заставы. Но не ради торжества, а на погребение.

— Умер твой родственник?

— Не совсем. Я сопровождал в столицу тела рыцарей света, погибших накануне. Хмары совершили очередное нападение на заставу. Периодически они пытаются попасть в королевство. Нам удалось сдержать атаку и отбросить их назад на остров Хаоса, но несколько моих товарищей погибло.

Я сглотнула ком в горле. Прежде не задумывалась, чем жертвуют рыцари, оберегая всех от опасности. Они стоят на передовой. Ежедневно рискуют жизнью, чтобы жители королевства спали спокойно. Магия света не просто великий дар, это еще и огромная ответственность.

— Прими мои соболезнования, — пробормотала я.

Рандор кивнул.

— На королевский бал я попал случайно, — признался он. — Его величество хотел услышать доклад о нападении хмарей из первых уст и не нашел лучшего времени выслушать меня. Уже на следующий день я должен был вернуться на заставу, но…

Он умолк, и я продолжила за него:

— Но случилась я.

Мы снова замолчали. Рандор не просил в очередной раз признать, что между нами ничего не было. Похоже, мы перевернули эту страницу. За это я была ему благодарна.

— Сыграй еще что-нибудь, — в итоге попросил он. — У тебя чудесные мелодии.

В тот день я играла много, самые разные вещи. Мрачные и тяжелые, веселые, легкие, тоскливые. Все, что помнила.

Рандор слушал с задумчивым выражением лица. Но главное — то, как он на меня смотрел. Будто видел в первый раз. Он словно открыл во мне что-то новое, удивительное, и все никак не мог поверить, что это правда.