На фото Лора вносит Наполеона, в него воткнуты свечи. И даже Р. при не любви к сладкому, всегда терял дар речи от вкусноты её тортов. Когда все будут расходиться после пиршества кто-то из крёстных, еле стоящий будет выдавливать из себя тост в честь Рудольфа: «Ты же знаешь, что тя уважаю… знаешь, что я люблю те-бя…нет, мы все любим тебя Игнатич. Нет, ты не знаешь, как сильно я тя уважаю» и дары эти нужно принять, не даром же он валялся ещё какие-то минуты назад на снегу. Но если для соседей это апокалипсис, то для детей рай, ведь все прекращают воевать, все дружат, а пьяные песни только укрепляют союз. Гадание на кофейной гуще, гора крабового салата (любимого Вили), гитара. Она тянется к сыру, Сева к колбасе, так будет и через 10 лет. В семье Карбо пир это султан восседает на стуле и молча хвалиться, а жена только подносит и уносит, затем гора посуды. Даже в кухне она сама пол цементом заливала. Однажды Фёдор, выступающий мудрецом в их компании, сказал другу: «Береги жену свою, я таких работящих и самостоятельных не встречал. Моя бы бросила эти мешки таскать…», а Игнатич только хвалится и думает, что она бессрочная рабыня. Это словно в их паспортах написано: «К.Р.И. – владелец», «К.Л.Е. – пром. собственность».

Новый год – их любимый праздник, все троих. Ёлка, только настоящая (из игл которой Вили задумает сделать настойку), снежная битва и гонки на санях, крабовый салат, отмороженные руки, печь. Новый год – это единственный момент, когда на ёлке появляются любимые конфеты, но до курантов доживают только фантики. Лежать в темноте под ёлкой и смотреть на гирлянды – этим мгновением беззаботности промышляет Ви. Ёлка всегда стоит в детской и только в этом случае Севе нравится здесь спать, дабы пасти ёлку всю ночь. Козы любят ёлки, Рудольф – палки. Однажды отец в наказание детям отменил праздник. Он заявил «Никакой ёлки!» и для Севы это особенно больно. Утром (а дети ночевали в комнате «Т» вместе) они встали и, почуяв запах ёлки, ринулись в комнату «У». Этот момент можно назвать «Мы любим папу!». Любим, когда он дрелью замешивает домашний майонез, а он всегда делает только домашний. Здесь наникто не опуститься до порошкового майонеза, в котором «и яиц то нет». Для Р. и молоко, что в магазинах не молоко, а «порошок, разбавленный водой», докторская колбаса это «рога да копыта, с крысами и туалетной бумагой» (подтверждено Ассоциацией инженеров). Он из голубей суп варил, когда жена беременна была, есть вообще нечего было. Манку он готовит реально вкусно, но в борщ то зачем было класть цельную куриную лапу?!

До Днестра босиком по гравию, колючкам и пыли, а если он горячий дети как ужи извиваются. Это всё Илья, и лягушек через соломинку надувать он научил, бить по ним палкой (чтоб не теряли сноровку), подкармливать псин. Глебу и Демиду (двоюродные братья друг другу) нравится Вили, а ей нравится весельчак Илья. Владение гитарой и фортепьяно, красив и крепок, но больше всего берёт его естественный юмор. Лодочная станция – мести встречи для трио Илья, Сева, Вили, как для Рудольфа и Фёдора, рыбаков с детства. Непроглядный Днестр с рыбой, полной глистов, водомерки, вечером голодные своры комаров, прыжки в воду с тонкой ограды, смола, сползающая с крыш, вкуснейший виноград (Лилия, Гарольд). Спустя годы Вили будет благодарна этому захолустью за настоящую дружбу, за эмоции. Нельзя винить реки, мутными их сделало человечество сливом отходов. Рельеф города славится постоянными горками и до лодочной станции семьи чаще всего скачут на своих двухколёсных, альтернатива аттракционам. Бывает, Р. на мотоцикле и 11-ти лет Сева на «Крохе» (миниатюра мотоцикла). Но прежде прыжков с высоты 3 метра, хоть бы научится не тонуть. Вили сначала по-собачьи начала дёргаться, потом уже как жаба, 6 лет было. Потом отец дал задачу «Плыви за мной!» и ринулся брасом. А когда на лодке они доплыли на середину реки батя-пловец взял Вили и под её крики «Папа, не надо!» выкинул за борт и все туда же, по-жабьи точно выплывет. Учимся плавать по методу тренера Рудольфа: «Хочешь жить, поплывёшь!». «А если начнёт тонуть, так мы спасём». Севу он также учил и результат отличный. Осталось ей прыгнуть с высоты в мутную воду. Вчетвером они поехали на станцию, за старшего Илья. 2 девочки, 2 мальчика, а 4-й компаньон – Млада, подруга Ви, у которой будет репутация шлюхи. Все ныряют и рыбкой, и солдатиком, отчего хочется только больше закрыться, а Ви сидит и гипнотизирует воду, как отцовскую стряпню. Стоит лишь одного раза для эйфории. Через десяток лет делать то, чего боишься, будет её принципом, а зачаток посажен сегодня. Но не этот эпизод запомнил Днестр.

Плоские камни прыгают по воде, Вили попробовала и не получилось, она забила, нашла себе болото. С болотом у всех получается. Хотя всегда можно обратиться к отцу, она сразу откопает тебе мешок и пошлёт за гаражи рвать листья клёна, а клён тут… на удобрениях растёт. Но вернёмся к нашим палаткам. Лето, вся компания взрослых и детей на катамаране по реке, затем поляна, шашлык, метание болотом, надувание лягушек. А ночью пока взрослые ещё у костра поют песни, 4 пацана и Вили готовятся ночевать в одной палатке. А им бы ещё через костёр прыгать. О разводе родителей Карбо ещё ни намёка, все дружны. Илья (на 4 года старше девочки) – виновник того, что 6-летняя Вили подпрыгнула и прокричала: «А давайте устроим траханье!». Предложение понравилось мужскому совету, но тут же ворвалась голова отца и приказала: «Вили, ты что кричишь?! Спать давай!» Загадка, расслышал ли он это слово. Об этом они не говорили. Севу раньше, чем к утру ребята вытолкали ногами вниз, а три мальчишки обложили Ви. Ещё до рождения детей Лора ездила на рыбалку и ловила рыбу, как партнёр, они привозили огромных рыбин. Но дети обожают раков. Ооо, улов раков – это Речная Пасха, на Пасху можно объесться только куличами, а тут только раками. Лодки висят на стенах гаража, так же как и огромные резиновые надувные круги, 10 раз залатанные. Где огурцы там и помидоры, где река, там и рыба уже на сковороде, а «глисты тоже мясо, прожарить и пойдёт». Даже если голая поляна они сварганят наваристую уху, и Вили единственная не выносит её.

Ревность – наше природное чувство. То, что он сам делал тупости из ревности, не помешало бы ему возненавидеть свою дочь. Есть давняя подруга с врождённой проблемой зрения (в сумерках и темноте она начинает дезориентироваться), добрая, не удивлюсь если верующая, одинокая. Р. в присутствии Клары подобрел. Но до её прихода как-то к слову он сказал Вили «Сегодня буду с тобой спать». И это лишь один раз, когда она позволила спать рядом с собой. Обычно, она напрягает всё тело, как только отец заходит в комнату. Когда взрослые готовились войти в залу, Вили окликнула отца и тихо сказала «Ты же говорил, что сегодня со мной спать будешь». Ночка была сорвана, а Вили считает, что поступила верно, защищая право мамы, на которое посягнули. Не осознавая, что брак родителей – это не миксер, который можно починить и ничего не имея против Клары, она всё же злорадствует. Сева этим не промышляет и вообще держится от тем отношений подальше, словно ему удалили ревность как аппендикс. Его позиция «это дело родителей» и она уберегла его от многих ошибок в отличие от сестры. Она пытается сохранить семью, хотя дом кричит ей «нечего сохранять!», но упёртость и личный интерес перебивают этот крик. Чувство собственности, присущее отцу, есть и у неё и распространяется на родителей.

Какое личное пространство, если в 9 и 11 лет брат и сестра купаются в одной ванне и их моет отец? Это не педофильская наклонность, не извращение, а экономия воды. В ванне они и дрались. Об этом им и заговорить будет тошно, так что это останется вне обсуждения. Отвратительнее всех экзекуций. Лучше побей нас, – думают дети в такие моменты. Если в 6 лет прикольно посмотреть на гениталии брата, то в 9 уже… «папа, дай игрушки какие-нибудь и мочалки». И стеснительность Севы отец сделал инструментом пытки. Это «Поспи со мной, папа» («а Клара перебьётся») – ещё и месть, хотя через десяток лет она поймёт, что это было ошибкой. Отсутствие секса делает людей злее. А Рудольфа дефицит. Знала б Вилли, что и у мамы в Петербурге есть свой Клара, только на длительную перспективу.

У бывших договор, что Лора высылает деньги (хотя она итак это делает), а муж даёт её разговаривать с детьми по телефону. Денег дети никогда не увидят, а отец их не тратит. Р. даёт им трубку и своим ухом прикладывается. Стоит рядом и контролирует, они говорят только хорошее, а он одобрительно кивает головой, а мама то слышит тон голоса и понимает, что отец рядом. В этот момент хочется кричать «Он подслушивает!» и расстраиваешься, думая, что она не знает правду, но больше оттого, что никакой свободы. Лишь один разговор: Вили нарисовала рисунок и так он её нравится, что она решает погордиться маме («Море, рифы, корабль, дельфины…»), а мама не слышит этих слов, ей главное просто радостный голосок. Вили лежит на кровати, Р. где-то бродит, вот она свобода, лишь глоток. Сласти из Питера: чернослив в шоколаде для Вили, сгущенное молоко для Севы (хотя и сестра его обожатель). Все конфеты, что есть присланы мамой. Ветрина роскошного магазина антиквариата и посуды, женщина в бежевом плаще с вожделением рассмотрела сервиз и вышла из магазина на золочённую улицу в центре, омытую дождём, циньканье двери и только со спины видишь женщину. Так Вили представляет Питер. Она убегает от отца и брата; добегает до обрыва, где постоянно пасёт коз и только подбегает брат, она пытается взмыть в небо и улететь в этот город, к матери, – а это её сновидение. Иногда получается улететь. Она ведь не знает ни положение частей света, ни примерную сторону, но летит, а потому что новую жизнь из виду точно не пропустишь.

Илья и трио семейки Карбо вернулись с лодочной. Радость, рождённая дружбой с Ильёй в силах затмить и одиночество, и отцовский нрав. Илья упросил Р. приготовить на ужин всем троим омлет с помидорами и причём передать ему всю готовку. Представить сложно, что приготовление омлета может быть столь прикольным (тем более после отцовского пупердупеля за 2 часа). В присутствии И. дети почувствовали себя защищёнными, особенно Вили. Даже присутствие Фёдора (отца И.) не такое. Пока Р. доит коз, дети смеются у плиты, Илья, как и раньше кривляется с фамилии одногруппника Вили из детсада («Дяяятликов»). Открытие: омлет готовится просто и быстро! За столом общение продолжится, ведь здесь Илья. Ага, щас. Когда отец крикнул кушать молча мурашки не обошли и гостя, а дети усвоили, что присутствие Ильи ничего не изменит. Гостю впервые открылось не то добродушное лицо Дяди Рудольфа.