Когда я вернулся в Убежище, Кэсс ещё не проснулась. Мой пиджак она сбросила, разметавшись по кровати. Сейчас она спала спокойно, но до этого ей явно снился кошмар.

Будить её я не стал.

Сев на стул, я невольно ею залюбовался.

Кожа Кэсс была синей в свете пульсара. Бретелька кружевного платья — того, что пришло на смену стимпанковскому костюму — сползла на плечо, рука свисала до пола. Тёмные локоны разметались по лицу и подушке; у правой части буквы «V», образованной декольте, пугливо пряталась родинка, а её младшая сестра темнела чуть заметной точкой на оголившемся бедре.

«Она — виртуальная…» — напомнил внутренний голос.

Если честно, звучал он жалко… И не только из–за вполне понятных инстинктов. Видно, я привыкал к мысли, что Кэсс не более виртуальная, чем я сам.

Но тут на ум мне пришло вот что: а не погибни Кэсс в реале — что тогда? Считал бы я ту Кэсс, что лежала передо мной, настоящей? И, если да, то выходит, настоящими они были бы обе?

И ещё: ведь мозг при копировании не разрушается… Кэсс погибла в ДТП, но не во время копирования. А раз так, то ситуация с двумя Кэсс теоретически возможна. Да что там с двумя: три, четыре, пять… десять Кэсс могут существовать одновременно! Как и десять разных версий меня. И пусть девять из них не смогут покинуть ВИРТУС, это ещё не значит, что они не будут мной. Если уж на то пошло, то что такое «я»? Мои воспоминания? Мои чувства и восприятие мира? Мои реакции? Но память, характер и мировосприятие, которые я считаю своими, стали бы присущи и моим клонам — так кто посмел бы утверждать, что настоящими им не быть? Люди верующие мне возразят — мол, у клонов нет души… А если её нет и у меня самого?

С другой стороны (нить заумных размышлений упорно тянулась, хотя мне уже хотелось её оборвать) можно вспомнить умных неписей вроде Цолфи: создав энписи с таким интеллектом, Кнежик возвела базис для имитации сознания человека. Но тогда возможно ли, что новая Кэсс неотличима от тех же неписей?..

И вот тут я решительно сказал себе «стоп».

Кэсс — это Кэсс.

Её внешность — это её внешность, а не плод фантазии программистов. Её мысли — это мысли Кэсс Рябовой. Её чувства — настоящие… Настоящая боль, настоящий страх. Настоящее желание жить.

Кэсс настоящая — и точка.

Свой гонорар, на который даже в Москве можно прожить четыре месяца, а если сильно экономить, то и все восемь, Затворник отработал за пять часов.

За это время я успел выйти в реал, поужинать и привести себя в порядок. Заодно проверил почту и эсэмэски. И там и там было уведомление: комиссия по ролевой этике возобновила действие моей менторской лицензии. Николай, он же Спайк, чьи статы я обрушил накануне (а теперь уже казалось, что с тех пор прошла вечность), отозвал свою жалобу.

Обрадованный этой вестью, насытившийся макаронами по–флотски и взбодрённый контрастным душем, я вернулся в гейм–кресло.

— ВИРТУС-вход!

В ВИРТУС-меню меня ждали не только двери, но и конверт, мерцавший в метре над полом: письмо от Затворника, присланное через анонимный сервер. Естественно, зашифрованное: общаться без шифра Затворник бы не рискнул. Из письма следовало, что всё готово — охраняемый каньон смиренно ждёт нашего с Кэсс визита; мы можем спокойно туда спуститься, а геймеры и энписи нас не то что не увидят — даже касания не ощутят, если мы вдруг кого–то из них толкнём. Кэсс и я будем призраками… Виртуальными фантомами, сквозь которых можно пройти.

Через полчаса мы уже были в «Адреуме».

Из выбиралки мы вышли прямиком к вышке, где за семь часов до этого говорили с часовым (точнее — чуть в стороне, где находился аналог респа: нам в этом смысле повезло — ведь не будь здесь точки для входа в игру, пришлось бы вновь ехать в Шелфулд). Кэсс первым делом окинула себя взглядом:

— А нас точно не увидят? Я-то и себя вижу, и вас…

— Не увидят, не сомневайтесь, — заверил её я. — Кстати, и не услышат.

К знакомой станции как раз подошёл поезд. Я свистнул сошедшим с него пассажирам, но реакции не последовало.

Сложив рупором ладони, я прокричал:

— Набираю отряд нубов! Платить буду миллион!

Никто даже не обернулся.

— Видите? — сказал я. — Для них нас нет.

Кэсс неуверенно кивнула. Ей сложно было взять в толк, что законы ВИРТУСа так легко нарушить. А всего–то и надо, что один хакер и боящийся разоблачения извращенец…

Впрочем, мы подстраховались и своих аватаров одели в военную форму: мундир, брюки, фуражка. Всё тёмно–синее, как на охраняющих каньон энписи. Правда, там полно и геймеров, а те одеты как попало (носить форму с них не требуют), но ведь и неписей хватает… Так что, если нас увидят, мы затеряемся в толпе.

На всякий случай я напомнил:

— Не вздумайте открыть ВИРТУС-меню: если это сделать, то…

— …то админы засекут наше присутствие, — перебила Кэсс. — Вы это уже говорили.

— О подобных вещах, — терпеливо сказал я, — лучше пять раз напомнить, чем потом один раз потерять аватара. Единственное, что можно открыть — это инвентарь. Приват–зона, меню и Убежище под запретом.

Кэсс хмуро кивнула.

Невозможность выйти в меню означала, что пока действует программа Затворника (а она действует четыре часа), мы будем торчать в «Адреуме». Отыскав бинокль, нам придётся покинуть каньон и затаиться.