— Чё?.. С каким ещё братом?..

Я вздохнул: ловить тут нечего, пора ехать назад.

Но женщина вдруг заявила:

— К нему и без брата всякие ходят — задолбали уже… Один недавно приезжал… Какой–то дятел на чёрной машине.

Слова про машину во мне вызвали интерес:

— Да?.. А машина была какой марки?

— Откуда мне знать — я в них не шарю… Он чё, опять во что–то вляпался?

Ясное дело, имелся в виду Тарищев.

— И давно к нему приезжали на той машине? — вместо ответа спросил я.

— Вчера?.. Позавчера?.. — женщина дёрнула плечом: все дни у неё явно слились в один. — А может, и неделю назад… Ток вы учтите, я ваще ничё не знаю: я не при делах, ясно? И дурь его я не жру, — она кивнула на кровать, где лежала бутылка: — Мне вон, своего пойла хватает…

Половину её слов я пропустил мимо ушей: меня заботило другое.

— Как выглядела машина?

— Как–как… Чёрная, обтекаемая… Чем–то на кита похожа: на эту, как её… касатку, — прозвучал глупый смешок: сожительницу Тарищева позабавило собственное сравнение. — Дорогущая, наверно…

Мои ноги приросли к полу.

Чёрная, обтекаемая, похожая на кита. Точно такую же машину я видел вчера — да и сегодня, на экране своего телика. Мне даже довелось в ней ездить.

Это был «Ягуар» Лоцкого.

Я стремглав вышел из комнаты и лишь у двери в подъезд спохватился, вспомнив об оставшемся в кресле Тарищеве:

— Вызови «скорую»! — бросил я через плечо.

Если честно, мне было бы всё равно, испустит ли Тарищев дух, но он мог оказаться соучастником преступления: тем, с чьей помощью подставили его брата (если это и впрямь подстава). Значит, он был нужен живым.

Я сам позвонил в «скорую» и назвал адрес, а затем стал размышлять, стоя посреди двора.

Это что же получается: Лоцкий побывал у Тарищева–старшего незадолго до того, как на его брата повесили гибель Кэсс? Или это был не Лоцкий, а кто–то другой — в конце концов, мало ли в Москве чёрных обтекаемых авто?..

И следом возникли ещё два вопроса: зачем Лоцкому подставлять Тарищева и был ли у него мотив убивать Кэсс?

Я сел в свою «Ладу» и поехал домой, тщетно пытаясь упорядочить мысли. Задание Рябова, и без того запутанное, окончательно стало ребусом.

Если шариться в потёмках, ища чёрного кота, найдётся лишь мрак.

Я мог до седьмого пота гадать, что к чему: причастен ли Лоцкий к гибели Кэсс, связан ли он со Взломщиком, подставлял ли Тарищева, чтобы дать Рябову мнимого виновника в смерти дочери… Но это был бы поиск во тьме: чёрный кот бы убежал, а я бы тыкался в стены.

Ещё я мог угомониться: Рябов перевёл мне деньги (половину той суммы, что я уже получил — как и обещал Лоцкий), а значит, баста: точка, конец, финита ля комедия. Плевать на яблоко, плевать на бинокль, плевать на куклу… Забиваю на тайны и линяю со сцены.

Но «линять» и «забивать» я тоже не собирался.

Два предмета из трёх уже были у Кэсс — и меня подмывало найти третий… по крайней мере, так мне нравилось думать: дело в азарте, любопытстве и желании дойти до конца, а вовсе не в Кэсс и её улыбке.

Не в Кэсс и её жутких приступах.

Не в стремлении достать куклу прежде, чем Кэсс опять будет лежать на земле, бесконечно превращаясь в своих аватаров.

Ну конечно, не в Кэсс… Всего лишь азарт.

— ВИРТУС-вход!

При сравнении «Дворга» с «Фреей» или «Адреумом» в глаза бросится вот что.

«Адреум» и «Фрея» — это планеты (если угодно — миры), куда можно попасть из локации выбора; то есть название сегмента совпадает с названием мира. А вот с «Дворгом» всё иначе: это тоже планета, но там не был ни один геймер. Выбрав сегмент «Дворг», вы попадёте не на Дворг, а на Землю, с которой этот Дворг воюет: по сценарию игры дворгиане хотят нас завоевать. Позарившись на Землю–матушку, они к нам нагрянули на звездолётах и слегка расшалились: животных обратили в монстров, часть растений — в мутантов, и даже мертвецов из могил подняли… Говорят, была идея включить в игру великанов (как в одном старом аниме), но не хватило бюджета.

Короче, я это к чему: в сегмент «Дворг» попасть можно, а на планету Дворг — нет. Вместо неё вас ждёт Земля, преображённая апокалипсисом. Вот такая коллизия.

Я вновь парил в космосе под звуки «Похода». Звёзды, пульсар, газопылевое облако… Посланники Вечности в придуманном мире.

Я глядел на них с грустью, как на старых друзей, снисходительно прощающих мои слабости.

Вы все — красивые фальшивки. Я — не умею жить в реале. Вы всегда меня примете в свой искусственный свет, на который я выменял настоящий.