Шрифт:
– Хорошо, ваше сиятельство. Приму это к сведению. Большое спасибо, что помогли успокоиться. А теперь сделайте, пожалуйста, так, чтобы это событие было вычеркнуто навсегда из памяти Ланского.
– Только из уважения к вам, — Князь склонился надо мной и что-то забормотал.
Темнота… снова темнота.
Снова будто щёлкнула невидимая лампочка. Я пробудился, но уже не в «кабинете стоматолога». Камера, явно одиночка…
Судя по знакомому зелёному цвету стен — та самая гауптическая вахта, куда меня упекли.
Странное, очень странное чувство в голове — слишком лёгкая и пустая. Такого обычно не бывает даже после хорошего секса.
И тут снова всплывает недавняя сценка с жандармом и Гагариным. Оп-па! Я ведь я всё помню, причём не отрывками. Да, в моей голове хотели покопаться, но что-то пошло не так.
Ни хрена-то я не забыл!
Помню, кто я и откуда, как попал в это мир, из-за кого, тюрьма, армия, увольнение, драка с юнкерами, жаркая ночь с Олей, губа, зауряд-прапорщик, которому, наверное, мечтает набить морду весь гарнизон и однажды это всё-таки произойдёт, «собачник» с хлоркой, медсестра со шприцем, жандарм и инопланетяне… тьфу ты! Жандарм и князь Гагарин!
Не так уж и просто сломать товарища Ланского! Не каждая магия смогёт или сможет… Какой — ни какой, а повод для гордости.
А ещё я кажется понял, что происходит со мной, откуда берутся те странные силы, которых, как все считают — быть не должно.
В секунды беды и отчаяния, когда мне грозит настоящая опасность, верх над моим сознанием берёт настоящий Ланской, тот, в чьём теле я оказался не по своей воле.
Именно он управляет мной и творит эти чудеса. А почему? Скорее всего, потому, что шельмование отрезало от магии его, а не меня. А он тогда черпает её через мои ресурсы.
Сделав это открытие я похолодел: что если настоящий Ланской постепенно станет сильнее и каким-то чудом возьмёт верх надо мной? Неужели тогда я исчезну и растворюсь в нигде?
Нет, ну вас на хер, господа хорошие! Побуду-ка я эгоистом. Если я не владею магией сам, значит, этому надо научиться. Для этого необходимо понять основные принципы, как это происходит.
Да, но где можно отыскать ближайшего учителя? До кого я могу дотянуться, находясь в части?
Разве только до поручика Шереметевой… Кстати, в последнее время она явно стала выделать меня и как-то странно поглядывать в мою сторону. Выходит, карты сами прут мне в руки…
Когда у тебя появляется пусть даже не план, а хотя бы намётки, жизнь слегка упорядочивается.
И тут дверь распахнулась.
– Рекрут Ланской, на выход с вещами.
Я усмехнулся: вещей в камере при мне не было, но уж больно оптимистично звучала эта фраза.
В коридоре встретился с Санниковым. Выглядел он неважно: бледный и какой-то скрюченный, как столетний старик. Лицо потемнело, взгляд потух.
Я посмотрел на его руки: они были чёрными как у афронегра: такое ощущение, словно Санников перебирал ими уголь.
Но ефрейтор нашёл в себе силы улыбнуться в ответ:
– Всё закончилось, Лан. Едем в часть.
– Что? — не поверил ушам я.
– Я говорю, что пять суток ареста истекли. Хотя мне они показались как пять месяцев. Нас отпускают.
Телефон на столе затрясся как припадочный.
Гвоздь с сожалением отложил книгу в сторону, поднял вибрирующую трубку и поднёс к уху.
– Слушаю, — мрачным тоном произнёс он.
– Гвоздь, это Упырь.
– Говори.
– Ты велел найти того солдапёра, что наших кентов обидел. Короче, я нашёл его.
– Он мёртв?
– Пока нет, Гвоздь.
– Тогда какого хрена ты мне звонишь? — раздражённо спросил Гвоздь.
Он хотел бросить трубку, но Упырь взволнованно заговорил:
– Не всё так просто, Гвоздь. Он в батальоне осназа служит.
– И что с того? Мои люди не могут положить какого-то вшивого рекрута?! — чуть не взорвался Гвоздь.
– Ты меня дослушай, Гвоздь… Рекрута на губу забрали — пять суток вломили за драку — хихикнул Упырь. — Срок прошёл, сегодня его в часть повезут. Там достать сложно — сам понимаешь: осназ — есть осназ. Туда так просто не сунешься.
– Хочешь поплакаться? Иди плачь в другое место.
– Всё нормально, Гвоздь. Решим вопрос. Я всё придумал: мы их машину по пути в часть перехватим.
– Свидетели?
– Свидетелей не будет, Гвоздь! Зуб даю! Ты же меня знаешь!
– Хорошо, Упырь. И не звони мне, пока не грохнешь солдапёра! — сказал как отрезал Гвоздь и положил трубку.
Глава 21
В моей жизни уже была автомобильная авария, причём устроенная мной же. До сих пор вспоминать неприятно: аж мороз по коже.