– Да клянётся мне в вечной любви. Стихи читает. А сам женат.

Евгения Валерьевна решила окончательно проучить нехорошего человека и едва заметно подмигнула Антону.

– Боюсь, что отец не одобрит твой выбор, – Старосельцев грустно улыбнулся. – Да и мне он нравится. К тому же ещё и женат. Надо с этим что-то решать.

Антон Сергеевич достал из кобуры пистолет и передёрнул затвор.

– Слушай, Женя. Давай я его пристрелю. Одним негодяем будет меньше.

Липкий страх парализовал трясущееся тело водителя. Он лишь тихо стонал и учащённо хлопал ресницами.

– Милая, зачем ты так со мной? – кавказец горько заплакал. – Пощади, красавица. Всю жизнь тебя бесплатно возить буду. Обещаю, что исправлюсь. Мамой клянусь.

– Поверим? – Кудрявцева вопросительно взглянула на Старосельцева.

Антон неуверенно пожал плечами.

– Мне кажется, не врёт. Смотри сколько правды в этом испуганном взгляде. Пожалуй, отпустим.

Едва Старосельцев опустил дуло пистолета, водитель такси несколько раз перекрестился и поднялся на ноги. Он вытащил из бардачка визитку и подбежал к Евгении.

– Вот возьми, красавица. В любое время дня и ночи звони. Всегда помогу.

– Договорились, – Евгения наигранно улыбнулась и направилась к дому.

Телохранитель загадочно взглянул на Евгению.

– И чем это он перед тобой так провинился?

– Слишком суетливый, – уклончиво ответила Кудрявцева. – Ждать не любит. А что тут у вас происходит? Учения, что ли?

– Нет, – Старосельцев устало провёл рукой по лицу. – Настоящее проникновение. Причём с двух сторон. Снаружи и изнутри.

– Как это изнутри? – удивлённо спросила Кудрявцева.

Антон Сергеевич не стал вдаваться в подробности интимной жизни своего шефа и предпочёл умолчать о внезапно открывшихся обстоятельствах.

– Об этом ты у своего отца спросишь.

Евгения остановилась и многозначительно взглянула на Старосельцева.

– Я так понимаю, что без участия моей тётушки здесь не обошлось?

– Скоро мы об этом узнаем, Женя. Утро всё расставит по своим местам.

– Да, поспать бы действительно не помешало бы, – Кудрявцева вошла на территорию дома.

– А ты где так задержалась? – Старосельцев попытался реабилитировать своего шефа. – Отец себе места не находит.

– И именно поэтому не поднимает трубку, – недовольно буркнула Кудрявцева.

– Ну а чего мне не позвонила?

– Завтра же обязуюсь выучить все необходимые мне в жизни номера на память.

– Понятно, – Старосельцев кивнул. – Телефон потеряла?

– А ещё встретила парня, – Кудрявцева мечтательно улыбнулась.

– Повезло ему, Женька, – Старосельцев по-дружески обнял девушку.

– Я тоже так думаю, Антон.

Валерий Семёнович не мог простить себе подобного промаха. Он отчаянно ругал себя за неосмотрительность и сравнивал с представителями упрямого вьючного животного. Кудрявцев осуждал женское коварство и мужскую глупость. Армянский коньяк слегка притуплял щемящую тоску, а сонный рассвет пробивался в окно проблесками нового дня.

– Я слышала у нас проблемы?

Евгения неслышно вошла в столовую и села напротив отца.

– Тебе правду рассказать или соврать?

– Папа, о чём ты? Ты же меня с детства учил, что врать нехорошо.

– Женька, – Кудрявцев подпёр подбородок рукой и проникновенно взглянул на дочь. – Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю.

– Я тебя тоже, папа. Давай рассказывай о причинах, которые заставили тебя выпивать в одиночестве.

В самой природе человека заложено непрерывное стремление вперёд. Каждый новый день должен быть лучше предыдущего. А каждое утро мудренее вечера.

Жизнь Аристарха Петровича менялась буквально на глазах. И изменения эти носили глобальный характер. Очередное утро Игнатьев встретил в шикарной двуспальной кровати. Хозяйка элитной квартиры, находящейся на юго-западе столицы, опрометчиво пригрела на своей груди хитрого врага.

Однако и сама хозяйка не отличалась особой порядочностью и честностью. Поэтому и двусторонние шпионские игры протекали в условиях обычного противостояния интересов. Круглова приготовила себе кофе и нервно расхаживала по кухне. Вестей от Георгия Спиридонова не было, и это немало тревожило щедрого нанимателя. Раиса Михайловна была в не себя от ярости, но старалась сдерживать свой неумный нрав. Единственное, что хоть как-то радовало одинокую женщину в свете очередной неудачи, так это то, что теперь она не одна. Крепкое плечо Игнатьева казалось ей надёжным тылом. А запредельный уровень тестостерона в его крови возносил владелицу мехового салона на самую вершину женского счастья.