— Спасибо, что довезли. Хорошего вечера, — произношу уныло и открываю дверь. Конечно, я не жду, что кто-то из них пойдет меня провожать, да мне и не нужно, поэтому выбираюсь из машины под проливной дождь, услышав веселое "пока-пока" Мадины, брошенное мне вслед. Холодные капли неприятно бьют по лицу, голове и рукам. Я ускоряю шаг, чтобы побыстрее оказаться внутри, но неожиданно чувствую движение сзади, затем дождь перестает капать мне на лицо, а в нос ударяет запах туалетной воды Карима. Резко останавливаюсь, сильнее сжав пальцами пакеты.

— Вперед иди быстрее. Чего застыла?

Карим решил проводить меня до дома и укрыть от дождя. Несмотря на разбитое состояние и смятение после сегодняшнего вечера, не могу не улыбнуться. Он заботится обо мне. Ему не все равно.

Спустя минуту мы стоим в прихожей, промокшие до нитки. Я медленно опускаю сумки на пол и поворачиваюсь лицом к сводному брату. Он натягивает на плечи мокрый пиджак, которым только что укрывал меня от дождя.

Красивый. Любимый. Не мой. Чужой.

— С..пасибо, — зуб на зуб не попадает от холода, но мне нужно хоть как-то его задержать. Пусть даже накричит на меня и отругает за то, что позвала его невесту в кафе, только не уходит. Не так сразу.

Побудь еще со мной, пожалуйста.

Карим смотрит на меня пристально несколько секунд, но так ничего и не отвечает. Лишь протягивает руку, отчего сердце начинает стучать быстрее, берет локон моих мокрых волос, зажимает между пальцами, и приподнимает с джинсовки. Я машинально опускаю взгляд вниз и вижу небольшие темные разводы от краски на светло-голубой ткани. А спустя мгновение Карим отдергивает руку. Я сразу же чувствую сожаление по этому поводу, хочется схватить его ладонь и вернуть обратно.

— Не делай так больше, — вдруг произносит он чуть охрипшим голосом, после чего резко разворачивается и выходит за дверь под проливной дождь. Я понятия не имею, что он сейчас имел в виду — больше не красить волосы или больше не пытаться влезть в его отношения с Мадиной? В любом случае, меня трясет от глубокого волнения внутри, поднимающегося от живота к сердцу и разливающегося теплом по всему телу, хоть я и сильно замерзла.

Подхожу к входной двери и вижу, как Карим открывает ворота и скрывается за ними. Сейчас он уедет с ней, они проведут еще один вечер вместе, который приблизит их к дню свадьбы, а после него пути назад не будет, потому что Карим никогда не оставит семью, никогда не унизит жену и отца. У меня не так много времени осталось, чтобы это изменить. Проблема в том, что я не знаю, как. Теперь я окончательно запуталась и потерялась.

Всю следующую неделю я целыми днями провожу в универе. Просто не знаю, чем еще себя занять, а еще мне начинает казаться, что мои попытки привлечь внимание Карима, больше не будут иметь никакого эффекта. Я могу продолжать создавать проблемы, чтобы чаще видеться со сводным братом, но… почему-то не хочу. Он снова будет смотреть на меня осуждающе и недовольно, а мне вдруг стало этого мало. Мне вдруг захотелось большего.

С Мариссой мы так и не общаемся. Сначала я пытаюсь убедить себя, что мне плевать, но с каждым новым днем я все сильнее чувствую, как скучаю по ней. Неужели я действительно такая хреновая подруга, такой плохой человек, каким меня описала Марисса? Неужели она заслуженно меня во всем обвинила? Несколько раз я решаюсь набрать ей сообщение, что-то вроде "как дела, Марусь?", "злишься на меня, Мариш?", но не отправляю.

По вечерам я лежу в постели, тупо пялюсь в потолок и утираю доставучие слезы, которые так и не хотят прекращаться, а прекратившись, начинаются снова.

С Янкой удается созвониться под конец недели. Мы так толком и не списались в тот раз, после ночи у Карима.

— Запара полная. Только курсы, практика, крусы, практика. Еле хватает времени на сон и на общение с Рустамом. Мне кажется, я даже похудела, хотя куда уж сильнее! — ворчит подруга, глядя на меня с экрана.

Я улыбаюсь, перевернувшись на живот и обняв подушку руками. Вот она, моя Янка… Всегда настроение может поднять…

— Хочется к тебе. Я бы даже рисовать научилась ради этого!

— А что, вдруг у тебя талант? — выгибает бровь она.

Я хохочу.

— Это точно нет. Рисую я, как и готовлю — ХРЕ-НО-ВО.

— Это потому что ты никогда этому не училась.

Я задумываюсь над Янкиными словами. Действительно, я никогда не пробовала заняться чем-то всерьез. Сразу вспоминаю и слова Мариссы о том, что все мне преподнесли на ладонях, а я это упрямо отказываюсь использовать. У меня есть кафе, и я могла бы стать не просто хозяйкой там, но, например, шеф-поваром. Мама бы в два счета научила меня готовить вкусно, если бы я попросила, а отчим бы лично пригнал к нам в дом первоклассных шефов со всей планеты, лишь бы они поделились со мной своим мастерством.

— Наверное, ты права. Мне пора определиться с тем, чего я на самом деле хочу в жизни. В профессиональной среде, я имею в виду.

— Я уверена, что ты всего добьешься. Ты же самый настоящий танк.

Да уж. Танк. Боец. Который на грани того, чтобы сдаться…

— Слушай, Ян, а ты мне тогда хотела что-то рассказать… помнишь? Про Карима? Связь тогда плохая была, и я не расслышала.

Подруга хмурит брови, но затем ее лицо проясняется.

— А, ты про это… — она закусывает губу и смешно морщит нос — не очень моя Янка про Карима любит разговоры вести. — Да как-то Рустам мне сказал, что с Мадиной у Карима все сложно. Вроде как у них секса нет. И, короче, я думаю, что любые свзяи для него это просто временное явление. Ну, знаешь, у Рустама тоже была женщина до того, как между нами все началось.