Шрифт:
Будь что будет.
И было… Мне хотелось плакать от этой необъятной нежности. От прикосновений, плавящих тело. Душ. Всего лишь совместное омовение. Крупные шероховатые ладони, скользящие по коже с ароматным гелем. Круговые движения. Касания. Легкий массаж напряженных спины и плеч.
Господи боже. Я прожила три десятка лет, была замужем и родила ребенка, но не знала, что… может быть так. И уж конечно, никогда у меня не было оргазма от того, что меня просто мыл мужчина. И никогда у меня так не тряслись руки, когда я всего лишь касалась широкой спины, на которой не осталось и следа от ранений.
Это даже не секс. А просто, черт побери, принятие душа. Вместе. Омовение — знакомство. Изучение. Привыкание. Слияние, но нe телами, а кончиками пальцев. Губами, которые собирают капли влаги с разгоряченной чистой кожи.
Мне кажется, я в какой-то момент потеряла сознание, настолько остро всё ощущалось. Наверное, это какая-то магия. Чародейство. Потому что не бывает так, чтобы настолько хорошо от одних лишь прикосновений. Просто оттого, что он рядом, близко. Что я позволяю ему касаться меня, а сама могу трогать и целовать его.
КЕРИН
То время, что я дал Ире, нужно было и мне самому. Понять. Прочувствовать. Принять.
И, наверное, осознание несостоятельности своей личной жизни пришло окончательно во время приезда родителей Ирины. Видно, что это любящая семья, что они дорожат друг другом. И после слов Полины, что нет, я не ухажер ее мамы. Слово-то какое смешное. И что дома у меня нежить, упыри и зомби, и они ждут меня… Это неожиданно сильно царапнуло.
Девчушка и раньше что-то похожее говорила своим друзьям-малышам. Но в этот раз я как-то остро почувствовал и понял, что да. Меня никто нигде не ждет. Ни женщина, ни дети, ни родители. Одни лишь упыри.
Это оказалось больно.
Прожить сотни лет — рано или поздно вспомню, сколько точно — и не нажить ничего дорогого и ценного. Работа, служба у какого-то высокопоставленного лица, снова работа и… пустота в душе.
И если сначала я не хотел обижать Иру и Полю своим возможным вниманием, понимая, что, вероятнее всего, скоро вернусь домой… Как-то, каким-то образом, когда всё вспомню. То именно в эти мгновения, стоя у окна в крошечной кухоньке иномирной женщины, приютившей меня, я понял…
Да не хочу я без нее возвращаться в свой мир! Не хочу и не могу оставить за спиной эти дни и вечера, полные теплых разговоров, улыбок, совместных трапез, когда приходится сидеть, почти соприкасаясь локтями, так мало тут места для нас троих. И что мне будет приятно, если эта светловолосая девочка захочет называть меня папой. Приемным, пусть. И что ее мать я хочу видеть рядом с собой в качестве своей половинки. Я готов надеть ей на палец обручальное кольцо, назвать своей женой, своей судьбой, своей леди.
И отвечать за нее и за малышку не по долгу клятвы крови, а по… любви. Пора уже признать очевидное. Сердца и душа это уже поняли, а вот разум мой тупит и тормозит, как говорит Поля. Верно она называет меня «стукнутым в голову инопришеленцем». Меня, и верно, много били в голову, раз мне потребовалось столько времени, чтобы признать свои чувства.
Понимаю, что сейчас я ничего не могу предложить Ирине. Ни дома, ни статуса, ни состояния, ни возможности их обеспечить. Это… странно и трудно.
И то, что она позволила себя поцеловать, не оттолкнула… Боится, я вижу. Как вижу и то, что я ей не безразличен.
Сложно двум взрослым людям, у которых за спиной многое, решиться на серьезное и новое. Я готов рискнуть.
А она?
Весь день гулял под снегом. Думал. Смотрел на жителей этого мира. Такие разные. Добрые и злые. Спокойные и нервные. Обеспеченные и бедные. Деловые и ленивые. Жизнь кипит.
Помог мужику у соседнего дома откопать и вытолкать из сугроба занесенный и застрявший автомобиль. Получил в качестве благодарности крепкое рукопожатие и шоколадную конфету от его маленького сына.
Какому-то древнему скрюченному деду донес до дома пакет с покупками. Он всю дорогу цеплялся свободной рукой за мой локоть, второй крепко сжимая тросточку. И рассказывал, что жена его ждет. Готовит ему оливье. А он, старый болван, забыл купить горошек. Но зато сейчас взял ее любимый торт «Птичье молоко». Уж почти полвека живут вместе, а она так всю жизнь и любит этот, один-единственный торт. Уж на Новый год-то можно себе позволить.
Я слушал, и было на душе светло и грустно. Простые смертные, чей век недолог. А вот, поди ж ты… Еле ноги переставляет, скособочило всего, а несет своей жене торт, который она любит. Надо у Иры спросить, как такое возможно, что птицы дают молоко. Неужели тут живут млекопитающие птицы?