– Молодец, сообразил! Только не гарпии, а фурии. Эринии [9] из греческой мифологии. Ты создал их в наказание самому себе. Создал их, потому что по-прежнему отказываешься принять свою сущность. Хоть ты и запер меня за семью замками, тебя по-прежнему терзают муки совести. Фурии преследуют и мучают тебя по твоей воле, ты сам заставляешь их напоминать тебе, какой ты мерзавец! Ты всегда был пуританином в волчьей шкуре. Недоумение Блейка тут же сменилось яростью. Он оттолкнул Смита от двери и распахнул ее.

– Может и так. Может, мы действительно встречались, но когда я вернусь, чтобы духу твоего здесь не было. Уяснил?– Нахмурившись, он замер на пороге. – Хотя нет, сперва ответь на вопрос. Почему дом Бернса? Чем он приглянулся диверсанту вроде тебя?

– Мне всегда импонировал Бобби Бернс,– ухмыльнулся Смит. – Впрочем, как и тебе. Или лучше сказать, нам?

Плотоядно оскалившись, Смит поднял бутылку и стал размахивать ею, словно дубинкой:

Под издевательский хохот Смита разъяренный Блейк поспешил прочь.

Эринии ждали у калитки; едва Блейк свернул в переулок, они пустились за ним. След Сабрины потерялся у фермы, где Кольридж сочинил своего «Кубла Хана», и обнаружился только у таверны «Митра». Отпечатки ног вели вправо, мимо родового гнезда Милтона и Стратфорда-на-Эйвоне, к проекции ночного города. Лишь на середине тускло освещенной улочки Блейк понял, куда попал.

Стройные ряды деревьев, точно караульные, обрамляли прямоугольники пригородных лужаек. Чуть поодаль проступали смутные проекции домов. Только один материализовался в деталях – круглый модернистский особняк посреди огромного поля, утопающего в зелени и цветах. Этот дом Блейк арендовал, пока Дейрдре Эльдория училась в старшей школе. Этот дом он не чаял забыть.

Однако особняк упрямо маячил впереди. Помимо общих очертаний Блейку предстояло рассмотреть его в деталях, ибо следы Сабрины тянулись по запечатленной лужайке к самому крыльцу. Впрочем, добыча не переступала порог, предпочтя двери панорамное окно, откуда лился яркий свет. Судя по вмятинам на траве, Сабрина долго стояла снаружи, вглядываясь в прошлое. Превозмогая себя, Блейк прильнул к стеклу. Эринии не замедлили последовать его примеру.

Комната ничем не напоминала убогое жилище Бернса. Камин был сложен из добротного красного кирпича, пушистый ковер полыхал двухмерным узором из ярких цветов, изящные столы окружали лепестки стульев. Глубокие кресла так и манили присесть на них. Целую стену занимал роскошный диван.

На диване сидели мужчина и девочка. В мужчине Блейк узнал тридцатичетырехлетнего себя, а в девочке – семнадцатилетнюю Дейрдре Эльдорию.

Блейк-прошлый помогал воспитаннице с уроками – момент, вобравший сотню себе подобных. Ученица подняла голову от книги, и Блейк-прошлый увидел девичий профиль.. . среди ароматов запечатленного весеннего вечера, с тремя эриниями за спиной, Блейк-настоящий тоже смотрел на профиль, и оба Блейка познали жгучую боль. Но вот Дейрдре снова взялась за книгу. Блейк-прошлый подался вперед с намерением разъяснить непонятный абзац. В этот миг прядь медных волос коснулась его щеки. Даже спустя годы у Блейка-нынешнего затрепетало сердце.

Подавленный, он отпрянул от окна и столкнулся с эриниями. Троица спешно попятилась, потом выстроилась в ряд и приготовилась воздеть руки.

– Да уймитесь вы!– злобно рявкнул Блейк.

В темноте за спиной раздался смех.

–Моя любовь еще дитя,– хрипло распевал Смит. – Пусть подрастет, пусть расцветет!

Блейк развернулся и направил луч фонаря во тьму. Свет выхватил удаляющийся силуэт Смита.

– Прочь из моей головы!– заорал Блейк. – Слышишь? Убирайся немедленно!

Смех постепенно затих, воцарилась мертвая тишина. Блейк снова прильнул к стеклу. Его проекция и Дейрдре вышли из гостиной на улицу и, обогнув дом, побрели по залитой звездным светом тропинке.

Забыв о Сабрине, Блейк отправился за ними. Эринии не отставали ни на шаг. Парочка впереди опустилась на белую скамью возле увитой розами шпалеры. Блейк-прошлый сорвал розовый бутон и вплел его в медные волосы Дейрдре.

Стряхнув наваждение, Блейк-нынешний снова пустился в погоню. «Зачем я сидел подле нее?– безмолвно вопрошал он у запечатленных звезд. – Сидел подле, точно возлюбленный, пока розы стояли в цвету? Отец-защитник – отец-глупец! Я спал с ее госпожой, и мог стать ее Найси! [11] Не стесняясь невинных ушей, я возлег с ее черномазой шлюхой-матерью, а удовлетворив похоть, переступил через хрупкое тело и сбежал как последний трус!» Позади, в кромешном мраке, шипели и утробно бормотали эринии.

След Сабрины, и без того запутанный, стал еще хаотичнее. Он петлял из стороны в сторону, метался от одной проекции к другой, ходил кругами, и все же обмануть Блейка не мог. Ему бы радоваться, но радости не было. Напротив, чем меньшее расстояние отделяло его от добычи, тем тяжелее становилось на душе.

Наконец, потоптавшись у непроходимой мнемопроекции открытого космоса, след углубился в бескрайний лесопарк. Точнее, лесопарком местность казалась на первый взгляд, в действительности перед охотником простиралась каучуковая плантация Дубхе-4. Блейк глухо застонал. Неужели снова придется пережить этот кошмар?