Пожав руки провинившимся, простившись с Джорджем, он сел в машину и умчался.

– По машинам, – скомандовал Полонски и, легонько подтолкнув, повел к своему джипу Беловежского.

Остальные разместились в мини-вене Фернандо. Все избегали лишний раз показываться шефу на глаза.

Саша обреченно опустился на пассажирское сиденье и с ужасом предвкушал невольное уединение с боссом. Он мысленно сжался в ожидании насмешливой нотации в стиле Полонски, смысл которой сведется к тому, что русский парень Александр Беловежский здесь в экспедиции стал своего рода enfant terrible [13] .

Однако Полонски молчал. Саша колебался, надо ли ему извиняться, что все так вышло, или не стоит вообще заводить этот разговор. Но зачем-то шеф усадил его именно в свою машину.

– Да, поздно как уже, – наконец проговорил Джордж, – и совсем темно.

Беловежский что-то невнятно, но утвердительно промычал.

Они ехали по пыльной каменистой дороге, никак не освещавшейся.

– Алехандро, не передвигайся по Мексике в темное время суток, – почему-то посмеиваясь, изрек вдруг Полонски. – Это опасно. Впрочем, как показали сегодняшние события, опасно и при свете дня. Ну-ну, не вешай нос!

И он отечески потрепал Сашу по плечу.

«Сейчас начнется, – недобро подумал тот. – Сейчас он расскажет мне, как им со мной не повезло».

И началось.

– Да, Алехандро, когда Андрес Танэев порекомендовал тебя, я думал, что ты будешь таким же, как он.

– Каким? – хрипло осведомился Беловежский.

– Он вникал во все детали экспедиции, даже написал статью по керамике.

Александр промолчал.

«Андрей Михайлович, несомненно, вникал во все детали, – и он живо представил своего научника, – вплоть до керамики…»

– Я ожидал, что и ты, – прервал его размышления Джордж, – порадуешь меня статьей по материалам экспедиции. Но у тебя, оказывается, другие интересы.

Саша с удивлением отметил, что Полонски произнес последние слова не с осуждением или упреком, а скорее с уважением.

– Значит, от тебя мы должны ожидать статей не про керамику, а про письменность! – с каким-то даже пафосом заключил Джордж Полонски.

Беловежский кивнул молча: счел излишним подтверждать или опровергать заявление босса.

– Нашел недостающие панели? – вдруг участливо поинтересовался Полонски.

– Нет. – Саша оживился и не заметил сам, как рассказал, что Исабель предположила, что панели могут оказаться на постройках в окрестностях Текистепека, и потому они и очутились на спорной территории.

– Иса права. Но надо было начать с осмотра собора на площади самого Текистепека, – посоветовал Джордж.

– На самом деле надписи могут оказаться где угодно, но панели, сфотографированные голландцем, по-моему, все же были им отмечены именно на мосту, – возразил Александр.

– Ну да, ну да, – задумчиво проговорил шеф и внезапно повернулся к Саше, будто его осенило: – Кстати, эти панели могут храниться в музее Текистепека.

– Музее? – поразился Саша. Текистепек, конечно, центр муниципии, но в действительности это скорее деревня, нежели даже поселок.

– Музей, музей, – подтвердил Джордж. – Текистепек гордится своим музеем. Вот завтра после обеда и отправляйтесь туда. Совсем скоро у вас двухнедельный отпуск, – напомнил Джордж, – что собираешься делать? Надо тебе и страну посмотреть.

Похоже, шеф взял его под свою опеку. Ответ на этот вопрос вызрел еще до отъезда в саму экспедицию. Это, собственно, то, ради чего Саша и ехал.

– Поеду по городищам майя, сколько успею. Я же майянист.

– Ну да, конечно. Правильно. Только будь осторожен…

Они въехали в ворота Каса де Роман.

Джордж Полонски остановил машину и повернулся к Саше:

– Перед отъездом мы с тобой еще поговорим.

В Текистепек выехали сразу после обеда. Сам Полонски благословил это мероприятие. Исабель не поехала. Слишком много неразобранного текущего материала по их команде скопилось у нее. Она дала ценные указания Беловежскому, сказав, чтобы он передал от нее привет директору музея и тогда, дескать, все двери перед ними откроются. Джек остался помогать Исе. К русскому присоединились верный Фернандо и геоморфолог, американка Дженнифер, веселая молодая женщина, доброжелательная и смешливая. Ее влекло, с одной стороны, любопытство, а с другой – ландшафт вокруг Текистепекского моста, представлявший профессиональный интерес.

Отложив новый этап фотографирования моста на сумеречное время, интернациональная троица прибыла сразу в центр Текистепека. Он как две капли воды походил на главную площадь вчерашней «недружелюбной» муниципии. Та же прелестная свежепобеленная беседка посреди площади, окруженная зеленым сквером, и те же арочные колониальные сооружения по периметру.

Только собор сильно отличался. К нему и двинулся Беловежский решительно и целенаправленно. Собор, сложенный в основном из известковых блоков светло-песчаного цвета, очень похожих на панели моста, вероятно, относился к той же эпохе, веку к шестнадцатому.