Шрифт:
– Наринэ ее зовут!
– сказал наконец Рубен.
– Хорошее имя,-похвалил я.
– Правда?
– обрадовался Рубен.- Ну, я пошел. Счастливо оставаться.
Немного погодя он исчез во тьме. Собаки еще полаяли, и скоро опять стало тихо.
В Ереване есть театр, есть неоновые рекламы, кафе и... такси...
Там всюду асфальт.
И после дождя люди не увязают в глине.
В Лусашене тоже будет асфальт. Пройдут годы, пока лусашенцы привыкнут ходить по асфальту, пока человек изменится...
Рубен Пахлеванянц уехал, чтоб стать горожанином.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ И лето кончается. Что нужно, чтобы остаться удивительным человеком. Тодрос и Вар дик. Как тайники становятся местом паломничества. До свидания, Натанаел.
В небе сгрудились клубы неподвижных облаков. Лежа на спине, я не мигая смотрел вверх, на голубизну огромного пространства. И вдруг перед моими глазами заплясали странные искры, падающие с солнца прямо на землю. Вернее, это были какие-то очень маленькие, шарики. Они неожиданно появлялись, медленно проплывали и столь же внезапно таяли, исчезали...
Голоса ребят слышались откуда-то издалека. Они, как приливы морские, то набегали, то отказывались - то были похожи на гудение насекомых, то на гул трактора.
– Надо же, какое синее небо! Как ты думаешь, в Мексике оно тоже такое?
– В Мексике - не знаю,- сказал Каро.- Но в Австралии точно такое.
– Откуда тебе известно?
Каро не ответил.
– Откуда ты знаешь?
– снова спросил я.
– Знаю, и все,- сказал Каро.- Знаю лучше, чем аборигены.
– Ну уж...
– Потому что они заняты охотой на кенгуру и смотреть на небо им некогда. Они это делают только вечером, когда сидят вокруг костра. А вечером небо там совсем другое. У них и звезды да небе другие... Вместо Большой и Малой Медведиц они видят Южный Крест.
– Очень жаль,- сказала Нвард.
– И правда, жаль, - согласился Сероб.- А солнце там тоже другое?
– Солнце везде одинаковое.
Я повернулся на бок, лицом к ребятам.
– Что-то Ната не видать.
– Придет,- сказала Нвард.
Лежа я видел только купол монастыря.
– Каро, а страшно было?
– стотысячный раз спросил Сероб.
– Так, чуть шекотало,- пожал плечами Каро.
– А сейчас не болит?
– Нет, только иногда щекотно.
Сероб обиженно умолк. Он очень хотел знать, как чувствует себя человек на операционном столе, потому что при каждой встрече с Каро ему казалось, будто у него тоже приступ аппендицита.
– А скоро лето кончится...- с сожалением проговорила Нвард.
– Да!
– вздохнул я.- И ты уедешь.
– Куда я уеду?
– В город.
– Зачем?
– Затем, что все уезжают. Брат вот уехал. И Натанаел тоже, наверно, завтра уедет. Здесь ведь даже в магазинах не продают молока в бутылках. А ты каждый день должна пить молоко.
– Ну, это не главное,- сказала Нвард.
– А что же главное?
– Папина работа. Люди очень быстро привыкают к новым условиям. И здесь им уже неплохо. Только вначале было трудновато. А сейчас папа наконец-то снова начал исследования. Это очень важно для него.
– Конечно,- согласился я.- Главное - это работа.
– Тигран,- прервал наш разговор Каро,- ты когда видел Ната?
– Вчера вечером. Он просил всех собраться здесь сегодня. Сказал, что в последний раз хочет видеть нас вместе. Перед отъездом.
– И почему он уезжает?
– с огорчением сказал Сероб.
– Мы только наконец привыкли к нему, и вот уже уезжает.
– Уезжает потому, что кончается лето. И через несколько дней начнутся занятия, - объяснила Нвард.
– Но Нат же не учится?
– пожал плечами Рыжий Давид.
– Он удивительный человек,- сказал Каро.
– Хороший человек,- поправил я.
– Хороших людей мало. А удивительными бывают только единицы, - уточнила Нвард.-Вот вы, например!
– Мы?
– поразился Каро.
– Не веришь?
Я верил. Действительно, мы - удивительные люди.
– И ты, Нвард, удивительная, - сказал я.
– Может быть. Мама всегда, когда сердится на меня, говорит, что я удивительная девочка.
– Правильно говорит. Именно потому, что удивительная, ты целых десять дней не выходила из больницы,- не удержался я.