– Именно так, – подтвердил Джеральд. У него было чувство, что она всё ещё не верила, поэтому он спросил:

– Вот если бы ты пришла в незнакомое место и нашла бы там что-то ценное, например смолу или растение, из которого можно делать бечёвку, как бы ты запомнила, где это было?

Она помолчала, размышляя, и ответила:

– Я бы сначала запомнила знакомые места, а оттуда уже путь в новое.

– А если бы у тебя были буквы, то ты бы написала: идти до ручья, повернуть на север, идти пока не увидишь большое дерево, повернуть на восток и так далее.

– Тогда бы они пригодились! – согласилась Ваа.

– А если бы у тебя с собой была карта, ты ещё могла бы просто отметить место на ней. Вы уже рисуете карты на земле, но никогда не сохраняете их, чтобы каждый мог помнить.

– Как же можно сохранить карту? – недоумевала она. – Раз по ней пробегут дети и всё, её нет.

– Нужно сделать чернила и рисовать на белой коже, или нацарапать на белой коре дерева.

– Что, как мы рисуем на стенах или на наших телах?

– Именно так!

– А как делать чернила?

– Их делают из коры. Их можно будет сделать одновременно с выделкой кож. Я тебе покажу!

Он выбрал самую большую из собственных шкур Ваа и построил под неё стенки из камней возле реки. Затем он покрыл стенки шкурой, образовав корыто, и наполнил его водой. Он принёс целую охапку древесной коры с упавших в реку деревьев, раскрошил кору в мелкие крошки и заполнил ими корыто. Промокшая кора утонула на дно, а более сухая сначала осталась плавать, но потом тоже намокла и утонула. Вода в корыте постепенно становилась темнее и темнее с каждым днём по мере того, как Джеральд добавлял всё больше и больше коры, пока она не стала тёмно-коричневой К ужасу Ваа, он побросал несколько её шкур в тёмную жидкость. Она была совершенно уверена, что шкуры пропадут, но не возражала. Когда, по истечении двух дней, он достал шкуры из корыта и сполоснул их в реке, они были тёмно-коричневыми и мягкими. Он повесил их сушиться на жердях в глубине её пещеры и, как только они высохли, Ваа обнаружила, что они были очень хорошо выделаны, хотя и жёстче, чем те, которые она выделывала вручную.

Дни стояли жаркие, и вода постепенно испарялась из корыта. Джеральд вычерпывал старую кору и постепенно добавлял свежую кору и воду. Он продолжил так делать пару недель. Тем временем он сделал форму из нескольких кусков дерева, перевязал её лианами и использовал её, чтобы сделать большое количество кирпичей из глины, которой было в избытке в берегах ручья к востоку от каньона. Он дал этим кирпичам высохнуть в тени несколько дней, а когда они высохли, построил большую обжиговую печь и прикрыл её землёй, оставив только дымоход сверху. Когда он разжёг огонь внутри кучи, кое-кто из племени пришёл посмотреть, но скоро они потеряли интерес, не видя ничего, кроме поднимавшегося вверх дыма.

Когда куча совершенно догорела и остыла на следующий день, Джеральд раскидал землю, и все увидели аккуратные стопки красных кирпичей. Теперь настал их черёд стать печью для обжига керамики. Джеральд замесил глину с водой в пустом стволе дерева и сделал довольно простой горшок. Дав ему высохнуть несколько дней, он обжёг его в печи. Когда на следующий день он достал горшок, к нему уже было проявлено больше интереса, сначала детьми, а потом и взрослыми племени. Он наполнил горшок крепким настоем коры и поставил его выпариваться на огне печи, периодически доливая ещё. В конце концов, он бросил горсть камеди в отвар, помешивая и добавляя ещё и ещё, пока жидкость не стала чуть гуще. Тогда он снял горшок, содержавший теперь совершенно чёрную жидкость, с огня. Когда она остыла и стала более густой, он добавил небольшие количества чистой воды, пока она не стала легко текучей.

Джеральд послал несколько подростков на плато над каньоном, собрать перья грифов, и они принесли ему охапку, из которой он сделал несколько перьев для письма. Вечером он созвал племя на поляну. Когда старейшины и большая часть взрослых собрались, он попросил их нарисовать карту местности на земле. После обсуждений и даже споров, они согласились по поводу изгибов реки и ручья, протяжённости каньона и расположения интересовавших их точек. Когда это было готово, Джеральд взял антилопью шкуру и одно из перьев. Он погрузил перо в горшок с чернилами и скопировал карту на шкуру. Когда она высохла, он послал её по рукам. Соплеменники тёрли линии и точки, но ничего не стёрлось и не размазалось. Когда шкура совершила полный круг и вернулась к нему, он свернул её и передал на хранение Аго, вместе с перьями и горшком с чернилами.

– Теперь вы можете добавлять новые места к карте и дорисовывать значки, которыми пометите, где вы нашли полезные вещи, – сказал он собравшимся. Когда Джеральд и Ваа ушли, племя всё ещё живо обсуждало свою новую карту.

– Мне стоило пометить на карте то место, где мы впервые встретились, – проворковала Ваа, прижимаясь к его боку.

– Я уверен, что ты знаешь много мест, которые стоит добавить к карте, но я никогда не забуду то, где мы встретились. Я тебя могу отвести туда в любое время дня и ночи.

Она радостно рассмеялась и ответила:

– Я люблю Жер-олда!

– А я люблю Ваа!

Болтая о том, о сём, они сидели на брёвнах остаток сумерек и Джеральд спросил:

– Есть ли ещё какие-нибудь племена, о которых тебе известно?

– Да, мы встречаем людей из других племён, время от времени, – ответила она.

– Они приветливые, или боятся вашего племени, или вы боитесь их?

Ваа пожала плечами:

– В основном они приветливы, но бывает так, что одна или другая сторона сердится по разным поводам, вроде стада, за которым следит, или растений, которые собирает.