Все попадали там, где стояли. Степка умудрился сесть в муравейник. Естественно, был искусан за все причинные места. И хотя, краешком засыпающего сознания, я слышала его маты и стоны, сил даже на легкую улыбку у меня уже не было. 

Заснула я на голой земле. А проснулась почему-то на матрасе и даже укрытая одеялом. Причем сбоку ко мне привалился кто-то, настырно и яростно сопевший прямо в ухо. Саша? Вопреки здравому смыслу я радостно улыбнулась и повернулась, чтобы обнять его - не постеснялся при всех рядом со мной устроиться! Не давая себе опомниться и не открывая глаз, чтобы не исчезла решимость, забросила ногу на его бедро и подняла руку, собираясь закинуть на шею. И тут кто-то противным, сиплым ото сна голосом сказал:

– Не подлизывайся! Я тебя никогда в жизни не прощу!

Мама дорогая, Марусенция! Я от неожиданности не придумала ничего лучше, как сморозить очередную глупость:

– Да, ладно тебе, Маруська! Я же знаю, что ты меня любишь - вон, укрыла, на матрас уложила!

– Вот за это-то я тебя, заразу, и не прощу! Это не я тебя! Это - Саша!

Я задумалась. Вот, блин, герой-любовник - меня уложил, потом - Маруську ко мне под бок притащил! А потом, наверное, ушел Юльку в спальник заворачивать? И, забыв об отсутствии у меня каких бы-то ни было прав на Морозова, я спросила подругу (бывшую теперь, наверное):

– Тебя тоже Саша принёс? 

– Если бы...
– Маруся с завистью вздохнула.
– Ты же дрыхла, а я так устала, что даже заснуть не могла. Он просто сказал, чтобы к тебе ложилась.

Я, конечно же, ничего не помнила об этом, но предположила:

– Так, может, и мне так же сказал, а я спросонья этого не помню?

– Ага! Я все-е видела... своими, между прочим, глазами!
– она ядовитой змеей шипела мне в лицо.
– Матрасик расстелил, тебя аккуратненько положил, укрыл, космы твои поправил и даже!!! даже по щеке погладил! 

– Меня?
– я прямо почувствовала, как округлились мои глаза.

– Нет, блин, дедушку Ленина! Тебя, предательница! 

Обидно, конечно, что она так со мной. Но ведь за дело! И это Маруся еще не знает, насколько я далеко зашла или низко пала...

– Ну, Марусь, ну, прости меня, - я, действительно чувствовала себя очень виноватой перед ней, но признаться и повиниться не могла.
– А хочешь, я вообще к нему близко не подойду?

Маруся, лежащая все также рядом со мной на матрасе, вдруг расстроенно вздохнула:

– А знаешь что, Женька? Это уже не имеет значения.

– Почему? Потому что тебе понравился Дима?

– Нет. Потому что ТЫ понравилась Морозову! 

Я не успела ничего ответить, потому что вдруг в нескольких метрах от нас раздался шум падающих на землю веток. Мы синхронно откинули в сторону одеяло и уставились на Сашу, спиной повернувшегося к нам и складывавшего из принесённого хвороста костер. Он был по пояс раздетым. И я не могла оторвать глаз от загорелой спины, от мощного разворота плечей, узкой талии, перекатывающихся мускулов под гладкой, упругой кожей. А вверху, от основания его шеи вниз по спине тянулись две, расположенные практически симметрично, царапины! Это же... это что же, я его так? 

Бросила быстрый взгляд на Марусю и поймала ответный - подозрительный и даже немного презрительный! Подруга шепнула, наклонившись ко мне:

– Потом поговорим, - немного помолчала и добавила.
– Но как я тебя, заразу, понимаю...

... Через час, позавтракав наскоро и собрав вещи, мы потопали дальше. Мышцы ныли. Везде. Даже там, где, как я думала, их быть вообще не может! От малейшего взгляда на Морозова, от мимолетного его обращения ко мне, я в ту же секунду краснела, как рыжая Маринка Четвергова из 8 "б"! А вот он... он вёл себя так, будто вчерашний наш безудержный секс был лишь плодом моего воображения и на самом деле не существовал вовсе. И это, с одной стороны, меня обижало, но с другой - радовало. Ведь иначе, я бы совсем сгорела от стыда.

Странности в окружающей действительности я, занятая собственными мыслями, наверное, заметила позже других. Но где-то к обеду стала обращать внимание, что мимо нас то и дело проносятся с писками и свистами стайки лесных птиц. Чуть позже проскакал, испуганно прижав к спине длинные уши, худющий, как велосипед, серый заяц. Но все же мы находились в лесу, и звери в нем быть должны. Только, когда ещё днем, а всем известно, что это животные - ночные, нам наперерез из кустов выскочило целое семейство ежей - мама и трое маленьких, тут-то я и задумалась о том, что это неспроста.

Проводив взглядом колючих зверюшек, быстро улепетывающих под "щелканье" фотоаппаратов китайцев (пожар пожаром, но они успевали фотографировать красоты!), я ускорила шаг и догнала Сашу. Спросила тихо, чтобы раньше времени не нервировать остальных:

 - Как думаешь, животные от огня бегут?

Он увиливать не стал:

– Думаю, да.

– То есть, пожар уже близко?
– сколько я не прислушивалась, не слышала ни треска горящего леса, ни шума падающих деревьев.