– Да что ты понимаешь!? Ты даже представить не можешь…

Слёзы вновь кинулись долой из глаз. Я вцепилась в Лёхины ладони, и, вырываясь, пыталась расковырять их до мяса.

– Ты сама ещё нихрена не понимаешь! – он отпустил меня и забрал со стола так любезно оставленную таблетку.

– Нет!

Леха отвёл свою длиннющую руку с зажатым в ней снадобьем в сторону, а второй крепко прижал меня к себе.

– Машка, всё что у меня есть, если ты что-нибудь с собой сделаешь… ей будет очень больно. Часть неё умрёт с тобой. Меня до глубины души бесит одно то, что ты готова травануться из её рук! Мы ей об этом, конечно, не скажем. Она, я, Нелли и Ани, мы все любим тебя, ты никогда не будешь одна. Никто из нас тебя не поймёт, но все мы будем рядом, чтобы хотя бы попытаться это сделать! Уважай нас и память о своих родных!

Я визжала от боли, пытаясь вылезти из собственного тела. Трусость, не позволяла мне кончить с жизнью раньше, а сейчас она изо всех сил вопила во мне, взывая к этому.

– Это не выход, слышишь?!

– …я знаю!

Масик раскачивал меня из стороны в сторону, будто убаюкивал. Мне и правда становилось легче. Крики нисходили на вой, а через пару минуту от отчаянного порыва остались только слёзы и боль в горле.

«У тебя жизнь не ограничивается квадратами и треугольниками».

Мне стало стыдно.

Он прав.

Он чертовски прав.

Масик дождался пока я полностью успокоюсь и ушел, но перед этим всё же сжалился и оставил мне одну таблетку.

Живот недовольно уркнул, тяжело ему давалась запиханная еда…

Сидя на кухне, я беспомощно глядела на валяющийся на столе белый кругляшек, и никак не могла перестать думать о мамином лице. Я видела её буквально пару часов назад, смотрела на неё, на Вадима, но как последняя мразь, в этот момент думала только о себе. Мысль отравиться посетила меня одновременно с «заснеженными горами». Засуха, одолевшая слёзные железы выдала меня с потрохами. Я не думала о том, что мне предстоит увидеть убитых родных, я вся была в предвкушении нашей скорой встречи, где-нибудь в несуществующем мире.

Нужно перестать себя жалеть.

Сейчас, в голову начинали прокрадываться здравые мысли. Это мама никогда не увидит внуков, не улыбнётся новому дню, не будет хлопотать на кухне, предвкушая очередную встречу гостей. Остаётся только надеяться, что Вадим сейчас где-то рядом с ней. Ему уже не стать ведущим IT инженером, не поесть маминой пиццы, он всю свою жизнь потратил на отличную учёбу, и мне даже страшно представить, как много он потерял и чего не успел. Смерть всегда приходит раньше, чем мы успеваем полюбить жизнь, и тут не важно, двадцать тебе, или сорок пять.

Шум сливного бочка сопроводил последний танец так желанной отравы. Шок пройдёт, придёт боль, и уж она будет со мной до конца, и что бы это принять, прожить жизнь так, как мы все хотели, разум должен быть чист.

Я не хотела спать, и, ни о чём не думая, вытащила планшет.

Палочка… палочка…

Я нарисовала своё солнце. Оно было в самом центре, ярко оранжевое, длинные лучи веером расходились по направлению к стоящим внизу двум треугольникам и квадрату.

Размазывая слёзы по щекам, я всё же дорисовала родным зубастые улыбки.

Нейрохирургия, пластическая или сердечно сосудистая?.. Может оториноларингология… Гинекология?

Взгляд упал на устроенную на стул футболку.

– Я сейчас уберу, спокуха, – перебирал Ден свой шкаф, сражаясь с ленью. – На, – кинул он в меня книгу, – порелаксируй.

– Дай анатомию. – Уставился я в потолок.

Это всего лишь книга Мил, спокойно, с твоими нервами только в таксисты. Ещё пять минут и будет порядок. Может вытребовать отдельную комнату?..

– Госпди… А это что?.. – крутил Денис в руках маленькую книжку, в кожаной обложке, похожую на библию.

Заварив кофе по крепче, я малевала до самого утра. Ничего не получалось: линии дрожали, и мне катастрофически не хватало красок. Трава розовела, зелёные облака выплёвывали красных птиц. Было страшно закрыть глаза. Я едва сошла с порога, отделяющего меня от пропасти, а теперь пресловутая чёрная полоса растекалась чернильным пятном, и я пыталась его разукрасить.

Разбитый телефон тускло замерцал. Пришло смс от начальника отдела с работы. Он выражал свои соболезнования, и уже написал за меня заявление на вынужденный десятидневный отпуск. Я ответила одним «спасибо».

И кто ему интересно доложил?..

Отложив планшет, я залезла в интернет. Первый раз за сутки меня посетила мысль узнать, что именно случилось. Видимо, так и приходит осознание. По крайней мере с отрицанием закончили…

Я не знала, как обозначить вчерашнее происшествие, так что просто открыла новостную сводку. И, конечно же, не прогадала. Такое чувство, что в городе за последние сутки не случилось ничего, кроме нападения на заправке институтского района.