– Кстати, Олежа, я все-таки выполнил поставленную мною задачу.

– Опять эти блогеры? – Олег внешне выражал безразличие.

– Прямо в точку! И знаете, несмотря на ваше презрение, они действительно не хуже нас справляются с нашей работой. И дошли они уже до такого совершенства в этой стезе. Что неизбежно начали повторять за нами.

– Это в чем же они повторяют за нами, объясните-ка?

– А вот в чем, – придав себе задумчивый вид и подняв указательный палец вверх, удерживая какую-то мысль в голове, – они начинают, как и мы, умирать!

Затворин, подержав паузу, не выдержав, засмеялся.

– Саш, ну ты хочешь сказать, что нам пора на покой? – добродушно и ласково произнес Олег.

– Олежа, вот знаешь, за что я тебя люблю и что в тебе, откровенно говоря, так бесит?

– И что же это могло бы быть?

– Вот это твоя неисправимая оптимистичность, – Олег еще раз засмеялся, пока Александр рассказывал, – чет сует он ее и сует постоянно, как старая бабка на базаре. Ну сколько ж можно, Олежа? Вы же взрослый человек. Мне кажется жизнь не идет вам на пользу. Это, кстати, и ответ на ваш предыдущий вопрос.

– Да, жизнь вреднее всего действует на человека.

– Ну вот же! Весьма дельную мысль изрекли!

– А я должен все равно вас разочаровать. Что, впрочем, всегда и выходит. Не склонен я думать: блогеры, смерть.

– Эх, сорвалась! Ну хорошо! Давайте пойдем на компромисс. Представьте себе, – уже представили?

– Ну а как же, – все также он продолжал смотреть своим сонным, уставшим взглядом на обворожительного, подвижного Разваденского.

– Замечательно, вот вы представляете, что это не совсем смерть.

Затворин, закрыв глаза, спросил.

– А что тогда? Прошу вас продолжайте.

– Сию минуту. Нам нужно прерваться на срочные новости. А пока, дорогие зрители, вам представляется к просмотру прямая трансляция с места событий. Что касаемо нас, мы скоро вернемся.

По главному федеральному каналу показывают прямую трансляцию похорон на днях умершего блогера. Тот самый, что уже вызвал своей смертью бурную реакцию общественности. Помимо самих родственников и его девушки, на похоронах присутствует сейчас довольно много людей, которые приходятся умершему его подписчиками, либо люди, которые только узнали о нем. И все они с цветами и разными другими вещами. Большая вереница людей, несшие портреты молодого человека. Все это как-то напоминало паломничество.

Сидя перед телевизором, на его экране мы видим журналиста с микрофоном, который как раз находится на месте того события, о котором шла речь. Мы не можем не обратить внимание на его молодость, симпатичное лицо, светлые волосы, на его красивый костюм, который был надет не для того, чтобы просто покрасоваться, а потому, что это его первый опыт, быть может второй, ведения эфира. Отчего он посчитал, что нужно сегодня особенно выглядеть хорошо, опрятно и уверенно перед зрителями, чтобы оправдать их внимание. Потому как он понимал, что он будет их проводником в сегодняшнее событие. Так что очень важно каждое его действие, каждое его слово. Это как игра. Нельзя оступиться, нужно наступить на правильный квадрат платформы и если угадаешь не то слово, то это кардинально меняет концовку игры. Ну что, начнем? Ну так начинайте, у вас же пульт от телевизора.

– Здравствуйте, я, Михаил Алейников, сегодня я буду вести этот прямой эфир для вас. Сегодня я вам покажу… взгляните сколько здесь людей. Узнаем, для чего они сюда пришли. Узнаем, что происходит. Поговорим с родителями умершего. Итак! Погн… пошли.

Ладно. Для начала сойдет. Но вы как зритель заметили, что говорил он как-то быстро, пытаясь не оговориться, и видно было, как он предал себе веселое настроение, не излишне, конечно, но уже этого достаточно, чтобы вводило в легкое недоумение зрителей. Когда смотришь ему в лицо, черты лица, мимика подвижны, что создает естественность и его вовлеченность в процесс, кроме его глаз, которые широко открыты и застывшие, что создает у зрителя ощущение, что он сверлит ими его. В общем, пока бросается в глаза эта борьба с волнением и напряжением молодого человека.

Корреспондент, придав своему шагу уверенности, направился к этому шествию. Зрительно выбрав для себя пару людей, подошел к одному из них. Это был мужчина довольно зрелого возраста с портретом блогера.

– Простите, пожалуйста. Мы представители первого канала. И не могли бы вы ответить на пару вопросов. Ответьте, пожалуйста, что вас привело сюда?

Мужчина остепенился и с предубеждением взглянул на молодого журналиста.

– Да-а… как и всех здесь. Нам не безразлично то… что говорил этот блогер.

Мужчина всячески пытается избежать зрительного контакта с ним, смотря по сторонам и продолжая так же растерянно отвечать.

– А что он говорил?

Мужчина неожиданно для себя усмехнулся и стал еще чаще смотреть по сторонам, будто отыскивая помощь.

Ну знаете ли, – мужчина пытался придать себе самоуверенный вид и говорить так, что он говорит о довольно очевидных вещах, – между прочим, он думал о нас, о народе. И желал для нас другой жизни. Я за изменения, которые он предлагал! – но тут же ему сделалось неловко, так как слова не прозвучали должным образом – очевидно, и он еще больше подставился и ждал напряженно следующего вопроса.