— Сейчас подойдёт старшая горничная, мадам Надин Ален — вы видели её во дворе — и проводит вас в вашу комнату. — холодно сообщили мне и, сдержанно кивнув, оставили в одиночестве дожидаться провожатую.

— Как добрались? — тактично раздалось рядом — дворецкий оказался более любезен, чем экономка.

— Спасибо, сносно. — ответила я, отмечая низкий, приятный тембр его голоса.

Наконец-то подошла Надин. Взгляд её, кстати, заметно потеплел — очевидно, синичка уже успела рассказать тётке о своих злоключениях и моём участии в операции по её спасению. Старшая горничная чуть присела в лёгком реверансе и повела меня по хорошо освещённому коридору.

— В северном крыле расположены апартаменты герцога, в южном — покои дам. — идя чуть впереди мелодичным голосом довольно громко комментировала экскурсию Надин, обозначая указанные направления рукой.

Я же увлечённо разглядывала узор на заполированном до зеркального блеска камне пола.

— Спасибо за помощь Мари. — внезапно резко остановившись, как только мы пропали из поля зрения дворецкого, шепнула она.

— Да не за что. — опешила от неожиданности я и чуть не сбила её с ног, не успев погасить инерцию.

— Да не скажите, мадемуазель, вы же знаете… — продолжила шептать она.

В общем, ничего такого я не знала, но из осторожных комментариев Надин догадалась, чего так кривилась вобла. Оказывается, возить с собой свою горничную — это нормально и во всех смыслах прилично. А вот помочь в беде на дороге и подвезти девушку низкого сословия — уже моветон. Дичь какая.

Таким образом, сама того не ведая, я заимела во дворце… ну может, конечно, не прям союзницу-союзницу, но очень даже расположенного ко мне человека на весьма полезной должности.

Пока моя провожатая, аккуратно подбирая слова, вздыхала о «временах и нравах», поминутно выражая свою безграничную благодарность, мы успели дойти до так называемого «фрейлинского коридора», который располагался на третьем — верхнем этаже южного крыла замка.

Ничего особенного она вроде и не говорила, но из любой, даже самой невинной болтовни можно выудить массу полезных деталей. Внимательно впитывая информацию, щедро льющуюся из старшей горничной, пропустила всю красоту внутреннего убранства дворца. Ну да ничего — ещё успеется. А вот вызвать повторно такой же поток красноречия у Надин может больше и не удастся.

— Ну вот и ваша комната, мадемуазель Таис. — тётушка остановилась у одной из дверей. — Вы будете проживать с мадемуазель Люсьен Кретьен.

— Упс! А вот это новость. — я очень постаралась не выказать очевидного удивления. — Причём опять не из приятных.

Того, что жизнь в комнате придётся совмещать с другой барышней, я не ожидала. Более того. Вам не описать моего изумления, когда выяснилось, что делить с означенной Люсьен мне придётся не только само жилое помещение, но и кровать! Пусть и достаточно широкую.

— Ужин вам принесут прямо сюда. — доносились до меня слова Надин, пока я пыталась вызволить себя из культурного шока, — Отдыхайте — завтра состоится ваше знакомство с герцогиней.

Люсьен (Люся, как я её внутренне уже окрестила), оказалась противной манерной юной, как и я, шатенкой. С застывшим на круглом розовощёком лице напряжённым выражением.

— Даже удивительно, — думала я, рассматривая соседку, — вот вроде же тёмно-карие глаза, и румянец присутствует, довольно «цветные» (на фоне моих) волосы, яркие губы — отчего такое невыразительное лицо? Наверное из-за слишком незаметных бровей и ресниц. Плюс начисто отсутствующая утончённость.

Отчего-то Люсьен мне не нравилась.

— Ладно уж, злыдня, на себя-то посмотри. — одёрнула себя я.

Но первое впечатление, как потом показала практика, оказалось верным.

Женское крыло дворца раздражало глаз неприкрытой роскошью. Везде, где только возможно было её продемонстрировать. На грани безвкусицы. В глазах рябило от обилия позолоты, ярких цветов и цветов, как таковых — искусственных. В вычурных вазонах и гирляндах, по всем углам и стенам.

Хвала всем богам, сама фрейлинская была выдержана в более спокойных тонах. Большая комната, разделённая на две половины деревянной перегородкой, оформленной в серый цвет. Насколько я поняла из меблировки — одна часть — вроде как, гостиная, а вторая… — спальня.

Спальная половина привела меня в ужас, утвердив в мысли, что, насчёт «более выдержаных тонов» — это я сильно погорячилась. Серыми были только стены.

— Покрывало на кровати и шторы из ЖЁЛТОГО штофа, плюс несколько мягких кресел, обитых полосатым, РОЗОВО-ЗЕЛЁНЫМ кретоном?! — тихо шалела я, взирая на всё это «великолепие», — Они что, стащили сюда всё, что жалко было выбросить? В духе «на тебе боже, что нам не гоже»?

Впрочем, гармонично вписавшаяся в этот шизоидный колорит Люся, чувствовала себя здесь вполне комфортно. Я аж позавидовала, сощурив глаз и скрипнув зубом. Страстно захотелось зажмуриться.