— Жаль, очень жаль, — вздохнула я и поднялась из кресла: — Спасибо.

— Обращайтесь, — обнажил он зубы.

Я сделала несколько шагов к двери и вспомнила мучавший меня с некоторых пор момент, требовавший прояснения. Повернулась к нему и спросила:

— Там, на дороге, когда вы приняли меня за Жанну, вы возмутились будто я вас преследую. Что это значит? Жанна вас когда-то преследовала?

— Милая, Евгения Александровна, боюсь в поиске сестры вам эта история ничем не поможет. Я тогда от неожиданности наговорил лишнего, каюсь. Поэтому я хотел бы оставить её при себе. — Я покивала ему, ваш, мол, выбор, в два шага достигла двери и распахнула её. Он крикнул мне вслед: — А ножки у вас круче, чем у сестры!

То, что нас постоянно сравнивают для меня не новость, просто успела отвыкнуть. А тут и ноги вроде хороши и в тоже время у сестры хуже, получается. И не порадуешься толком. Соревноваться в красоте с родной сестрой удовольствие сомнительное. Я захлопнула дверь раньше, чем придумала достойный ответ. Так зачастую со мной и бывает.

Речка делила поселок на две неравные половины. Основную часть поселений и район — местные называли его «Зарека» — соединяли два моста: висячий пешеходный и добротный автомобильный. Местная ребята любила плескаться под автомобильным мостом. Хотя, тут все понятно, самое мелкое место, да и вход в воду без огромных камней. Я же направилась подальше от центра. Ниже по реке, в частном секторе, и народу меньше и берега шире, уютнее.

Я приткнула машину на обочине и стала спускаться к реке. Здесь находилась компания подростков, два парня и две девушки, по виду выпускники школы или близко к тому. Напрасно я лелеяла надежду оказаться в безлюдном месте. Я удалилась от них метров на десять-пятнадцать, бросила плед в траву, разделась и улеглась с книжкой.

Моё водворение на берегу не пришлось по душе женской половине компании. Сказать об этом прямо они не рискнули, но поглядывали с явным неодобрением. Парни напротив улыбались, перемигивались, один из них даже одобрительно присвистнул, когда я лишала себя одежды. Вероятно, именно из-за поведения спутников девчонки проявляли недовольство. Высокая брюнетка капризно дула губы, томно поглядывая на парней, и требовала к себе внимания, дергая их по каждому малейшему поводу. На меня косилась украдкой, когда была уверена — я не замечаю. Я лежала на спине, держа перед собой книжку так, чтобы она перекрывала солнце, что вполне позволяло наблюдать за компанией. Сначала наблюдение показалось мне забавным, а вскоре наскучило. Я опустила книгу прямо на лицо и прикрыла глаза.

В голове упорно вертелся недавний разговор с помещиком, я пыталась проанализировать итог беседы. Если сестрица его все же преследовала, то получается, он не захотел выставлять Жанну в нелицеприятном свете?

Может, он эту ситуацию с преследованием выдумал и поведать ему по сути нечего. Вот и выставил себя этаким благородным. Сомневаюсь, что сестрица станет домогаться мужчин, особенно тех, которые не имеют огромных размеров счетов в банках. Вот Жанкин муж — другое дело. Этому бы она попадалась на глаза при каждом удобном и неудобном случае, да обстряпала бы это дело так, будто тот сам на неё обратил внимания и запал. А помещик что? Только лишь красота да молодость. Этим Жанну надолго не удержишь.

«У него машина дорогая, — напомнила себе я, — и ферма».

Ага, может он машину на последние деньги купил и выпендривается, а ферму и вовсе на дотацию от государства восстанавливает. Им, я слышала, какие-то дотации положены.

Далее мои мысли и вовсе устремились «не в ту степь». Какого-то черта вспомнила тот поцелуй в коридоре офиса, а это уже и вовсе никуда не годилось. Не иначе пригрелась, расплылась, а мозг, похоже, на солнце разжижился. Я разозлилась на себя, Помещика и посоветовала себе сосредоточиться на чем-нибудь другом. Вновь подхватила книгу и принялась с двойным рвением вчитываться в текст.

Вскоре в компании неподалеку наметилось оживление. Девчонки соскочили на ноги, замерли в красивых позах, подставив тело солнечным лучам. Парни при этом увлеченно играли в карты. Поначалу я решила кривляние девушек — вызов, брошенный картам в борьбе за внимание, однако, томный взгляд брюнетки был направлен в сторону дороги. Я обернулась и поняла, чему предназначалась эта «выставка» стройных загорелых тел. Кому.

Минуя тропинку, наперерез, через траву, к берегу пробирался Помещик. Недавние брюки и рубашку он сменил на белую футболку и лимонного цвета шорты. На шее полотенце, в руках мороженое. Он плюхнулся рядом со мной в траву, зазывно улыбнулся и тоном старинного приятеля поинтересовался:

— Не купалась ещё? — Я обалдело на него уставилась, планируя сострить, но он опередил меня, заявив: — Считаю, нам пора перейти на «ты». — Вручил мне мороженое и добавил: — Это в качестве извинений.

— Извинений за что? — уточнила я, вертя в руках угощение. Боковым зрением успеваю отметить разочарование на лицах юных прелестниц и мысленно отпускаю ему все грехи. Девушки опустились на плед, а вскоре и вовсе засобирались.

— За всё, — лаконично ответил он. — Ешь пока не растаяло.

Лакомство оказалось пломбиром в бумажном стаканчике. Я развернула яркую упаковку, внутри прилагалась деревянная палочка вместо ложки. Растаять мороженое не успело и пришлось весьма кстати.

— Ну, так как? — весело поинтересовался он, опиравшись на локоть и уплетая свою порцию.

— Спасибо, вкусно.

— Я про переход на «ты», ты согласна?

— А-а… — протянула я и пожала плечами: — В принципе, не против.

— Меня можешь звать Дима.

— Хорошо, Дима. Я, как ты помнишь, Женя, но и на Женьку не обижаюсь.