Семейного совета не получилось. Мама, успевшая принять душ и выглядевшая по этому случаю значительно лучше, бросилась в наступление. Лучшее средство защиты — нападение, вспомнила она и вывалила на меня все накопленные для Жанны претензии. Тонкие широкие рукава её халата мельтешили вслед за руками, а маму «несло и несло». Я как завороженная следила за движением цветастого шелка, изредка фыркая и пытаясь вставить хоть слово. Большинство претензий слышала уже не раз, к половине отнеслась с прохладцей и без интереса. Пока она не перешла к событиям последних дней.

— Ты хоть на секунду подозреваешь какой мы испытали стресс?! — крикнула она, тряся перед моим лицом указательным пальцем. — Ты представляешь, что мы пережили на допросе? Все эти намёки, подозрения. А Михаилу вообще не сегодня-завтра обвинение предъявят! Убил человека! Ты на него глянь, — предложила она, — посмотри, посмотри. Да он мышей из капкана достать не может!

— То есть, общение с полицией оправдывает ваше пьянство, ты, это хочешь сказать? — сделала я вывод и уточнила: — По-вашему, это выход из ситуации?

— Я не знаю где выход! Так же, как и не знаю где вход! Я в эту ситуацию себя не вовлекала, а впуталась благодаря дочери. Не слишком благодарной дочери, прошу заметить!

— Смею заметить, мама, если бы, кто-то не предавался порокам, в день визита покойного, то вполне смог бы внятно излагаться с полицией. Прекрасно помнить происходящее и отвечать на вопросы связно. И тогда, глядишь, у полиции этих вопросов к вам не осталось.

— Зачем он её искал? Вот ты скажи мне, скажи! — стребовала мать. — Молчишь, не знаешь? И я не знаю, а полиция очень интересуется. И что я должна думать!

Мама бухнула по столу кулаком, Мишаня моргнул и подпрыгнул на табурете одновременно. На этом «концерт» не закончился. Маман схватилась за сердце и унеслась в гостиную, обдав нас ветерком. Андреич осмелел, поднять глаза на меня правда не решился, но шепнул:

— Ты это, Женька, помягче что ли… мама шибко нервничает.

— Да ну, вас, Михаил Андреич, — махнула я рукой, направляясь за родительницей. — Вы б опорой служили, а вы с ней водку глушите, или что вы там пьёте!

Я вошла, широкими шагами перерезала комнату и захлопнула крышку пианино. Нет, мам, «сбегать» от главного вопроса я тебе не дам.

— В больницу поедешь? — ультимативно осведомилась я. «Важно добиться согласия и осознания проблемы от пациента», — вертелись на слуху наставления девушки, записывающей нас на приём. Мама прикрыла глаза и вытянула в струнку губы:

— Я не больна.

— Это окончательный ответ?

— Да.

— Хорошо, — погрозила я, как ранее мама, пальцем. Сбегала в свою комнату, побросала в сумку свои вещи, встала в дверях гостиной и вскинула руку: — Можете музицировать!

Пока шнуровала кеды, благоразумная половина меня уговаривала не принимать скоропалительных решений. Взвинченные, лихорадочно соображающие извилины сложив все за и против, выдали свеженькую идею. Я выдвинула ящик прихожей и тихонько выудила ключи от бабушкиного дома — пусть думает, что я уехала, вернусь в воскресенье, авось посговорчивее будет. Уже не таясь выскочила из квартиры, дверь закрыла, как можно эффектнее — ультиматум. Сумку водрузила на спину, наподобие рюкзака, запрыгнула на скутер и взаправду укатила.

Подъехав к дому, я частично растеряла запал. Припарковала транспортное средство и уселась прямо на крыльцо — что я буду тут делать? Вспомнила, что сегодня пятница и позвонила Леське.

— Когда ты там собиралась приехать?

— Завтра! — отрапортовала она.

— Не годится. Заканчивай работать, сади свою великолепную задницу в машину и чеши ко мне, — настаивала я. — Сегодня пятница, не грех и пораньше свалить.

— Но Валерик…

— А Валерику ни слова! — посоветовала ей. Продиктовала адрес, добавила «жду» и отключилась.

Дверь с крыльца, за моей спиной, вела сразу в сени. Только она была всегда закрыта и заколочена изнутри. Почему так — не знаю. Раньше меня этот вопрос не интересовал, а сейчас и спросить не у кого. Бабушка всегда пользовалась входом со двора. Я поднялась с крыльца и поплелась к массивной, деревянной двери, больше похожей на ворота, открыла висячий замок и распахнула её. Поддалась легко, даже не скрипнула. Я врубила свет, поднялась по ступеням в сени, преодолела ещё одну дверь, воспользовавшись плоским ключом на связке и попала в сам дом.

Первым делом распахнула окна, следовало приспособить дом к проживанию, пусть и двухдневному. Налила в ведро воды, обзавелась тряпкой и бросилась шнырять по комнатам, в доме их две. Первое, что бросилось в глаза — подушка на бабушкиной кровати, которая должна лежать в шкафу, подальше от пыли. Я стала внимательнее приглядываться к мелочам и заметила следующее: на отдельных поверхностях пыли как будто не было вовсе. Мудро рассудив, что совершенно не в курсе, когда здесь последний раз бывала мама, я успокоилась и продолжила уборку. Избавилась от аллергенов, заправила обе полуторки лежалым, но чистым бельем и тогда заметила провод.