Конечно же представляю, но ты сам виноват, сделал неверный стратегический ход — отбросил меня ближе к берегу. Остались бы на глубине, там бы у меня этот номер при всём желании не прошёл.

В какой-то момент возненавидела море: последнее, что оно позволило мне поцеловать, это пупок, а всё, что у Беркутова ниже — скрывалось под водой, а мне туда так надо, что в висках аж стучит.

«Если не губами, тогда руками», — решила я и, обхватив ладонью напряжённую плоть, вырвала из груди Беркутова протяжный и полный блаженства стон.

Мужчина взял меня за затылок и настойчиво потянул вверх, а когда выпрямилась в полный рост, переместил ладонь с затылка на шею и заставил посмотреть ему в глаза. И да, там было на что посмотреть. Взгляд от желания потемнел, а в зрачках полыхал огонь из смеси страсти и порочных намерений. Даже страшно представить, что в данный момент Беркутов творит со мной в своём воображении. Но самое удивительное — мысли, что я прочла на лице у мужчины, мне до безумия нравились. Более того, я мечтала, чтобы он их воплотил в жизнь, причём все без исключения, пусть даже самые смелые — согласна на всё.

Изнываю от нетерпения и жажду ласк, готова о них даже молить. Никита из последних сил, как по мне, по надуманным причинам, но держится. Эту крепость я возьму здесь и сейчас, по-другому не будет, тем более, у меня имеется козырь в рукаве, но это иносказательно. А если буквально, то я обхватываю его ладонью и чувствую кожей, как в нём пульсирует кровь, как он напряжён, и эти ощущения сводят меня с ума.

Сжав руку сильней, начала двигать ею по всей длине вверх-вниз. Никита сначала подался вперёд и, прорычав что-то несвязное, наоборот прогнулся в спине и высоко вскинул голову.

— Здесь не правильно, я слишком тебя уважаю, — голосом человека, что погибает от жажды и просит глоток воды, выдавил из себя Беркутов. Причём не совсем поняла, кого именно он этими доводами уговаривал — меня или себя?

— А где правильно? — спросила я и начала наступать, шаг за шагом оттесняя Никиту ближе к береговой линии.

— В спальне, за закрытой дверью на простынях….

— Оглядись вокруг: море, звёзды, нам светит луна, ни одна в мире кровать с шёлковыми простынями не сравнится с этой красотой. А дверь нам не нужна, здесь и сейчас мы только вдвоём, — мягко и нараспев произнесла я, а рукой повторила недавние движения вверх-вниз. Мужчина и теперь содрогнулся и не единожды, словно каждую мышцу его тела сковывала судорога. Затем, давая короткую передышку, отпускала и тут же вновь зажимала в тиски. Никита пережил эту атаку, низко склонив голову, а когда вновь её поднял, по одному выражению его лица поняла, что миссия выполнена, он сдался.

Беркутов смотрел на меня с предвкушением, с обещанием взять не только то, что ему обещала, а гораздо больше. А ещё во взгляде мужчины улавливалось намеренье отомстить. Наверняка это за все те мучения, что он перетерпел, пока его плоть боролась с принципами разума.

— Варвара, ты меня допекла, я же, в конце концов, не железный! — рыкнул мужчина и резким рывком, приподняв, вынудил обхватить его шею руками, а ноги на его талию я по собственной инициативе закинула.

— Ну, смотря где, в некоторых местах очень даже железный, — ещё больше дразня, шептала Никите я на ухо, пока он семимильными шагами нёс к покрывалу.

— Хотел сделать всё нежно и медленно, чтобы тебе было легче, но ты намеренно разбудила во мне зверя, теперь, радость моя, не вздумай жаловаться, — уложив на спину, предупредил Беркутов, и зверь, о котором он говорил, в буквальном смысле набросился на меня.

В ушах гул, голова шумит и чумная, ноги и руки дрожат, сердце на износ бьётся, ударяясь о грудную клетку, кто я и где — не понимаю, знаю лишь одно, мне офигительно хорошо!

— Никита, — обессиленным голосом едва промямлила я.

— М-м-м, — промычал Беркутов, что лежал сверху и никак не мог отдышаться.

— Ты что-то там про «медленно» и «нежно» говорил… так вот, официально заявляю, оно мне не надо. Мне надо, как только что — крышесносно.

— То есть пожёстче?

— Если это так называется, то да, — ответила я и, заметив, как Беркутов довольно растянул губы, поинтересовалась; — И чему улыбаемся?

— Помнишь, я говорил, что мы друг другу отлично подходим? Выяснилось, что я ошибался. После твоего «пожёстче», не отлично, а идеально. Стопроцентное совпадение в предпочтениях. Я самый везучий сукин сын на свете.

Открыв один глаз, огляделась, ну так, на всякий случай, а то вдруг вчерашний умопомрачительный вечер и не менее протрясающая ночь — это всего лишь плод моей буйной фантазии.

Фу-у-ух, выдохнула, проснулась там, где засыпала, у Никиты в постели. Вот был бы номер, если бы продрала глаза у себя в спальне! От обиды рыдала бы сейчас крокодиловыми слезами. А так, сладко потянулась во весь рост и от души зевнула. Не оборачиваясь на вторую половину кровати, пошарила рукой и, не обнаружив Беркутова, уже собиралась расстроиться, но в ванной потекла вода, из чего выходило, что Никита не куда-нибудь далеко и надолго от меня убежал, а он тут рядышком, просто моется.