Боевые действия затянулись, истощили силы обеих сторон. Кеметинцы и вивалийцы несли огромные потери. Казалось, война не закончиться никогда. Поражение и для кеметинцев, и для вивалийцев, означало гибель их цивилизации, поэтому и те и другие шли до конца.

Каси прекрасно понимал, что, если бы не был найден компромисс, следующее поколение кеметинцев стало бы последним. Император Ариус Кавон никогда не отступил бы, не признал бы своего поражения. Настал именно тот момент, когда Каси мог изменить ход истории, спасти миллионы людей. Он потратил большую часть своей жизни на поиски способа, который позволял переправлять ресурсы с далекого расстояния за считанные минуты. И, вот, когда он разгадал тайну трех солнечных светил, казалось, что Каси, всего-навсего, нужно было показать действие солнечной энергии Императору, и война была бы прекращена. Но, он ошибался. Его заявления о возможности восполнения утраченных ресурсов планеты посредством переноса их с другой планеты, было воспринято как абсурд, бред сумасшедшего, на который правящая верхушка решила не тратить свое драгоценное время.

«На этот раз все будет иначе», – Каси мысленно подбодрил себя, добравшись до нужного места. Пепелище, как его называли местные кеметинцы, представляло собой широкую низменность, на которой по преданиям в древние времена, когда еще существовали несколько цивилизаций и множество народностей на Черной планете, проходили сражения двух воинственных народов за тогда еще плодородные земли Даманиса. Сейчас это было огромное пустое, безжизненное пространство. Кое-где еще валялись чернеющие под лучами Ялауна кости казненных, еще не успевшие превратиться в пепел. Каси открыл изношенный годами мешок и достал один из трех прямоугольных предметов. Наклонившись к краю обрыва, он, как можно ниже, опустил руку и разжал пальцы. Накопитель медленно скатился по склону. «Удачно, – подумал Каси. – Лучи падают прямо на накопитель. Он успеет зарядиться до того, как солнце сядет».

Усевшись скрестив ноги и закрыв глаза, Каси стал представлять, как Император перед всем кеметинским народом благодарит его за спасение будущего Империи и окончание войны. В его мечтах правитель называл его своим сыном и лучшим из ученых, когда-либо рождавшихся на Черной планете. «Наивно? – тихо произнес он сам себе. – Было бы, если бы я этого не был достоин». От этих мыслей у Каси потеплело на душе, он был счастлив в своем маленьком воображаемом мире.

Чем дольше он сидел, тем сильнее нагревалось его молодое тело. Ткань одежды полностью пропиталась потом и прилипла к телу. Это были неприятные ощущения, но Каси уже давно привык к ним, как и к острому противному запаху, исходившему от его протертой до дыр туники. Это была единственная одежда, доставшаяся ему по наследству от отца. В связи с отсутствием какой-либо растительности на планете, изготовление тканей было крайне дорогим удовольствием для колеосов. Только тиклосы, среднее сословие в Империи, и даросы могли позволить себе приобрести искусственную ткань, выполненную из тончайших синтетических волокон. Но все это были мелочи. Главное, дождаться появления конрута Тенона Ара, чтобы он сам воочию увидел, на что способно изобретение Каси. Только этот уважаемый и недосягаемый в обычные дни человек мог добиться для него аудиенции у Императора.

Открыв глаза, Каси увидел, как золотые лучи Ялауна постепенно ослабевали. Голубое солнце Ураун начало свой восход, шла вторая фаза дня. Нежно-бирюзовые лучи Урауна, пленяющие своим обманчивым успокаивающим свечением, были менее опасны, чем лучи Ялауна. Они грозили лишь сильным ожогом при попадании на оголенную кожу человека. Вдалеке послышались чьи-то голоса. Дамантинцы, занимавшиеся торговлей, торопились занять выгодные места на открытом рынке, который предшествовал казням. «Стервятники, – подумал Каси. – Им лишь бы нажиться на чужой смерти». Но тут же вспомнил слова своей высокородной бабки Массии: «Кому горе, а кому радость. Жизнь не бывает одного цвета». Каси прикрыл голову мешком и быстро спустился вниз по лестнице, чтобы, как можно скорее, убрать накопитель.

Торговцы, с ног до головы, укутанные в белые одежды, начали быстро возводить легкие металлические конструкции, с виду напоминавшие коробки. Самые богатые выкладывали на свои прилавки несколько искусственных камней габиса, которые излучали прохладу и освежали воздух. Безусловно, это привлекало большое количество посетителей, которые заходили в палатку, чтобы отдохнуть от изнуряющей жары и вдохнуть свежий воздух. Само собой, они не выходили от умелых торговцев без предложенного им товара. Рынок, развернутый на пепелище, в скором времени наполнился криками зазывал и спорами торгующихся людей. Безусловно, казнь приносила немалый доход небольшой прослойке торговцев и ремесленников. Несмотря на палящие лучи Урауна, было большое количество желающих посетить рынок перед расправой над предателем. На рынке можно было приобрести все, что было возможно продать, от продуктов питания, которые представляли собой искусственные порошки, разводимые искусственной водой и по вкусу напоминавшие любую из ранее доступной натуральной еды, будь это мясо или варенье. Торговцы предлагали, выполненные из драгоценных металлов и камней украшения, легкие одежды из синтетической ткани, и даже лекарственные снадобья, исцеляющие действия которых были под большим вопросом. Несмотря на высокое технологическое развитие, медицина находилась в упадке. Должное лечение могли получить лишь даросы или тиклосы, проходившие службу в армии. Простой народ продолжал лечиться сомнительными порошками и водой, якобы выводившей из организма любую хворь.

Раздался громкий звук, исходивший из дворца Императора. Все находились в ожидании появления Ариуса Кавона, который никогда не покидал стен своего дворца и представал перед толпой с террасы своих покоев, из которых открывался вид на весь Даманис и на его окраину. Он произносил приободряющую речь, доносившуюся из установленных на пепелище и каждой улице Даманиса звуковых передатчиков. Через некоторое время появилась фигура Ариуса Кавона, встреченная громкими возгласами возбужденной толпы.

– Дети мои, – начал свое обращение Император, – я стою здесь перед вами, как тот, кто смог объединить наш славный народ во имя жизни и будущего наших потомков. Я спаситель и охранитель вашего покоя, ваших домой и семей. Мы живем в трудные времена, в эпоху тяжелой борьбы за существование нашего прекрасного, но увядающего мира. Судьба обошлась с нами жестоко. Она лишила нас многих благ, без которых жизнь стала испытанием, полная тревоги и потрясений. Есть те, кто незаслуженно купаются в живительных водах морей и озер, дышат чистым прохладным воздухом и едят вкусную и свежую пищу. Справедливость торжествует только тогда, когда человек своим усердием и мужеством доказывает, что он достоин этой справедливости. Разве мы не достойны? Разве мы не те, кто заслуживает всего того, чем когда-то была богата наша планета? Разве наши дети не заслуживают светлого беззаботного будущего? Я говорю вам, достойны! Достойны, если мы едины в своих желаниях и целях! Только, если мы вместе, как одно целое! Но, есть те, кто желает смерти нашим дочерям и сыновьям. Они хотят проникнуть в ваше жилище и умертвить ваших спящих детей! И, вот, посмотрите, идет один из тех людей, – Ариус указал, на избитого до полусмерти мужчину, который медленно, волоча за собой одну ногу, подходил к месту своей казни. – Этого человека, – продолжил Император, – зовут Луконий. Он говорит, что мы должны умереть, что мы не достойны жизни и процветания. Что мы ответим ему на это? Допустим ли мы того, чтобы это ничтожество будет ходить по нашей земле среди нас?

– Нет! – закричала толпа. – Смерть ему! Смерть!

– Только вместе! Как одно целое! – с этими словами Император под одобрительные крики людей, скрылся в стенах дворца.

Спотыкаясь и падая, презираемый своим народом, Луконий с трудом добрался до указанного ему места. Сопровождавшие его солдаты вбили кол в сухую землю и закрепили на нем цепь, надетую на его шею. Казалось, что Луконий уже не чувствует боли, что его душа уже успела покинуть тело и оставила лишь свою израненную оболочку. На нем не было живого места. Все тело было покрыто гематомами и ожогами, нанесенными жестокими пытками. Смерть для него была спасанием после продолжительных мучений и истязаний. Кое-где была содрана кожа, на изувеченной ноге была огромная сквозная рана, на руках не хватало нескольких пальцев. Он с трудом поднял голову и взглянул на пустое, голубое небо. Он знал, что смерть его наступит только с первыми лучами Ялауна. Всю третью фазу дня он будет сидеть на пепелище под жаркими, но не смертельными лучами зеленого солнца Алауна. Все это время люди будут унижать его, кидать в него камни и песок, плевать в его сторону и выкрикивать проклятия.

Для Каси, как и для любого кеметинца, это было привычное зрелище. Казни устраивали почти каждые два дня. В этот момент его волновала совсем другая проблема. Забравшись повыше, он оглядел толпу в поисках конрута Тенона Ара, который стоял с задумчивым видом рядом с Луконием. Каси незаметно прошел сквозь толпу, за спины наблюдавших за приговоренным людей, и вытащил из мешка заряженный солнечный накопитель и два излучателя, один из которых улавливал и сразу же отдавал энергию уходящего Урауна, а другой – восходящего Алауна. Каси разместил три предмета на одинаковом расстоянии друг от друга, образовав равносторонний треугольник. Как только голубое от лучей Урауна небо начало постепенно окрашиваться в темно-зеленые цвета Алауна, возникли слабые линии, соединявшие три предмета, которые с каждой секундой начинали становиться ярче и обретать отчетливые цвета трех солнц. Усиливающееся свечение, стало привлекать внимание людей, которые начали оборачиваться и с опаской подходить к образовавшемуся треугольнику. Воздух в пределах треугольника потемнел. Через мгновение на этом месте появилась вода, которая стала разливаться по желтой земле пепелища. Тонкие ручейки растекались по сухой земле и, соприкасаясь с твердой, горячей поверхностью, моментально испарялись, не оставляя даже и следа. Мертвая земля была неспособна впитать в себя живительную влагу. Все стояли молча, завороженные увиденным.