Большой Нос снова шевельнул пальцем, танк исчез, а стена вновь сделалась целой, картина и все прочее оказались на своих местах, а единственным звуком была моя попытка прокашляться.

Я достал носовой платок, вытер лоб и загривок, а они улыбались, глядя на меня с омерзительным превосходством.

— Да, — сказал я. — Беру назад мое предыдущее возражение.

— Поверьте мне, мистер Флорин, — сказал Большой Нос, — для сенатора побег в город будет совершенно реальным.

— Все равно, этот план кажется мне полным безумием, — сказал я. — Если вы пригласили меня сюда, чтобы послушать мои советы и извлечь из них пользу, то говорю вам — забудьте об этом.

— Нам нужны не ваши советы, — сказал человек-птица, — а ваше сотрудничество.

— И в чем заключается моя роль?

— Когда сенатор отправится на поиски приключений, — сказал Большой Нос, — вы пойдете с ним.

— Я слышал о людях с надломленным сознанием, — сказал я. — Но даже не знал, что они нуждаются в попутчиках.

— Вы будете охранять его, мистер Флорин. — Вы будете обеспечивать его безопасность в реальных опасностях, с которыми он столкнется. А попутно вы обеспечите канал связи, через который мы станем контролировать его действия.

— Понятно, — вздохнул я. — А что, как сказал бы любой, мне с этого обломится?

Человек-птица встретился со мной взглядом.

— Вы считаете себя наемником, человеком чести, одиноким воином с силами зла. Нам очень нужны ваши специфические навыки. Вы не можете повернуться спиной к служебному долгу и одновременно поддерживать самоуважение. Соответственно, вы сделаете то, что мы хотим. — И он откинулся на спинку кресла с довольным видом человека, добившегося своего.

— Неожиданный поворот, — сказал я.

— Выбор простой, — заявил Большой Нос. — Теперь вы знаете ситуацию. Время не ждет. Так вы поможете нам или нет?

— Вы мне сказали, что советовались с лучшими психологами, — сказал я. — Так кто я такой, чтобы спорить с ними? Когда начинается наш эксперимент?

— Он уже в стадии реализации. Сенатор ждет вас.

— Он знает обо мне?

— Он полагает, что ваше появление подстроено им самим.

— Я вижу, у вас на все есть ответы, — сказал я. — Может, это и к лучшему... если вы знаете все вопросы.

— Мы использовали все возможности, какие могли предусмотреть. Остальное — ваше дело.

Двое из комитета — они называли себя Внутренним Советом, — проводили меня в ярко освещенное подвальное помещение. Там три молчаливых человека ловкими руками вложили меня в новенькую куртку из мягкой серой материи, которая, по словам Большого Носа, была пуленепробиваемой, и также имела встроенный климат-контроль. Меня снабдили оружием. Один пистолетик был в виде перстня на пальце, а другой — просто ручка с зажимом. Один из техников дал мне коробочку, украшенную искусственным жемчугом. Внутри, на слое ваты, лежал кусочек пластика размером с рыбью чешуйку.

— Это устройство связи, — сказал он. — Сейчас мы укрепим его под вашими волосами за ухом, где оно станет совсем незаметно. Вы даже не будете его чувствовать.

В комнату вошел розовощекий человек, которого я прежде не видел, и что-то прошептал Большому Носу, прежде чем повернулся ко мне.

— Если вы готовы, мистер Флорин... — сказал он голосом, таким же мягким, как последнее желание осужденного, и не стал ждать моего ответа.

Идя за ним, я оглянулся у двери. Четыре мрачных лица провожали меня взглядами. Платочком никто не махал.

Я РАНЬШЕ слышал о летнем гнездышке сенатора. На деле это оказался скромный такой домик на восемьдесят пять комнат, с пятьюдесятью акрами газонов и сада, стоявший в предгорье в шестидесяти километрах к северо-востоку от города. Пилот выбросил меня в зарослях больших хвойных деревьев, прохладный ночной воздух вокруг был наполнен ароматом сосновой смолы, а в полукилометре светились окна дома. Следуя инструкциям, я крался среди деревьев, создавая шума не больше, чем лось в период случки, и нашел дырку в заборе там, где она и должна была быть, по их словам. В пятидесяти шагах от меня прошел вооруженный человек с собакой на поводке и даже не повернул головы в мою сторону. Когда он ушел, я стал пробираться к дому.

Задняя дверь была скрыта стеной разросшегося можжевельника. Поворот ключа — и я очутился в небольшой комнатушке, заполненной вонью дезинфекции. Еще одни двери впустили меня в узкий холл. Справа в фойе горел свет, и я направился туда, поднялся на три пролета узкой лестницы и очутился в коридоре, стены которого были затянуты серым шелком, что-то смутно мне напоминая. Но я не стал думать об этом. Впереди из открытой двери лился рассеянный свет. Я пошел на него в полумраке, вдыхая запахи вощеного дерева, гаванских листьев и старых купюр.