Сидя на плечах у Медведева, Алёнка настороженно смотрит на спящую на моих руках Марьяну. Перекладываю на диван. Встряхиваю руки. Мда… Что-то я расслабился. Руки уже отваливаются, а мне еще мою раненную Кошку не один день на руках носить. Мне бы вообще хотелось и в перспективе…

— Мамочка… — тревожно всхлипывает Аленка.

— Мамочка в порядке! Видишь, улыбается. Еще немного поспит и придет в себя. Ей сделали укольчик, чтобы не болела лапка.

Маша с вопросом во взгляде, кивает на Марьяну. Медведев тоже озадаченно ждёт комментариев.

— Ей по ошибке вкатили транквилизатор, — развожу руками. — Вырубилась.

— Аа… Ты… похитил спящую красавицу? — поджимает губы Маша, пряча улыбку.

— Как-то так. Ну, а по-другому, она бы не поехала!

— Ну это высший пилотаж, дружище, — угорает Миха. — Когда женщину домой только под транками можно затащить.

Алёнка тянется к одному из плафонов на люстре.

— Эй! — взмахиваю руками.

Медведев тут же делает шаг назад. Выдыхаю… Грожу ей пальцем.

— Ну вот, — снимает Алёнку Маша. — Теперь можешь всем рассказывать, что каталась на настоящем Медведе.

— Спасибо, братан, — пожимаю Михе лапу, — Машенька… спасибо.

Аленка ложится рядышком с мамой.

— Пойдём, — тянет Медведева Маша. — Не будем мешать. Пусть поспят.

— Ой, не знаю… Выцарапает твоя Кошкина тебе глаза без свидетелей — это к бабке не ходи. Маникюр впечатляющий…

— Это обязательно.

— Ты с собой еще пару доз не прихватил? Надо бы ее медленно в себя приводить.

— Очень смешно.

— А этот ее… банкир?

— Мне вообще побоку на банкира, — морщусь я. — Вопрос — как завтра на работу ехать?

— Алёнку — в садик, к Лене, — пожимает плечами Медведев.

— Я завтра дома буду! Могу присмотреть за твоей спящей красавицей, — предлагает Маша.

— Это всё хорошо, — хмурюсь я. — Но Кошкину не удержит.

Надо Брагину звонить…

— У нас наручники есть, — играет бровями Медведь.

Незаметно выхватывает по спине от внешне невозмутимой, но зардевшейся Машеньки. А может и пониже. Слышен только тихий шлепок.

Пряча улыбку, провожаю друзей.

— Лев, — оборачивается Маша. — Цветы закажи ей…

— Точно! — щелкаю пальцами. — Кошкина любит цветы.

— Главное — не розы, — ухмыляется медведь. — Шипами по фейсу — чувствительно.

— И это тоже — да! — вынужденно признаюсь я. — Мих, утром Алёнку в садик сможешь отвезти, если что?

— Не вопрос. Передам Лене с рук на руки.

Запираю за ними дверь.

От усталости валит с ног. Закрываю уснувших цариц моих одеялом. Синхронно сопят…

«Ох, милота! — вздыхаю я. — Когда спят зубами к стенке.»

— Гаврюха!.. Пойдем.

Выключаю свет.

Клацая когтями, сурикат семенит за мной в кухню. Запрыгивает на соседний стул.

На столе чашка с сырниками. Маша постаралась. Откусываю.

— Мм! Вкусно. Научилась, слава Богу! А Кошкина моя практически не готовит, — рассказываю внимающему Гавру. — Терпеть не может… Кормил ее в основном я. Единственно блюдо, которое она делала с удовольствием и на Нобелевскую… мм… омлет, если ты меня как мужик, понимаешь, — вздыхаю, — так что я в обиде не был!

Закрываю глаза, стараясь особенно не фантазировать в сторону Кошкиных нежностей.

— В общем, Гавр, завтра особенно не отсвечивай. Вероятно, будут бои.

Протягиваю ему кусок сырника.

— Она, вообще, прикольная, когда все хорошо… Пошалить любит…

Отыскиваю в шкафу свой старый спальник и бросаю на пол. Ложусь, накрываясь покрывалом. Ну да… В ногах у царицы — это наше всё.

Перевернувшись на живот, Марьяна свешивает с дивана кисть. Рисую круги на ее ладошке.

А спальник пахнет костром…

Это вообще тот самый спальник, где у нас все случилось в первый раз.

— О… — мучительно зажмуриваюсь я, прижимая её пальцы к губам. Голову снесло мне тогда напрочь! Круто было…

Закрываю глаза, вспоминая…

Флешбэк

— Попалась, Кошка…

В темноте остаются только инстинкты и животный магнетизм. Мой азарт зашкаливает. Мне хочется рвануть с места в карьер. Распять, закрыть ее рот поцелуем и… Я практически отпускаю себя.

— Эй… эй!.. — возмущённо шепчет Кошка, выкручиваясь. Но я даже не сразу осознаю, что девочка вырывается и надо убрать лапы.