Первой эмоцией был шок, а не дикий восторг — чего врать? Но он плавно перетек в такую здоровую и настоящую радость. Вика — единственный претендент на женщину моей жизни. Я чувствую к ней трепет, желание защитить и горячую физическую жадность. Нуждаюсь в ней и не хочу больше отпускать. А теперь еще и знаю, под ее сердцем — моя кровь.

Глупо говорить, что я разом почувствовал себя отцом. Но я с нетерпением жду появления нашего ребенка. Никого больше не впущу в наш мир. И даже Павлик отвалится естественным и логичным образом. Такой небольшой бонус ко всем этим шоковым переменам.

Моя мать, конечно, не расплачется от счастья. Я понимаю опасения Вики. Но я общаюсь со своими родителями почти тридцать лет, и в конце концов, смогу донести до них, почему моя новая семья именно такая. Очень надеюсь на это.

С Викой сидим недолго, нужно ехать к сестренке. Ей завтра сдавать реферат по литературе, потому такая срочность. Вика обижалась, когда я зависал с друзьями, а общение с Софи всегда поддерживала. Так что отпускает меня без негатива. Но все же с легким сожалением, как мне хочется думать.

Вообще вся эта ее игра в несознанку говорит о том, что она не хочет меня использовать. Иначе бы сразу пришла с тестом. Не думаю, что женским нутром она не чувствовала реального отца своего ребенка.

Откидываю копание в психологии и мчусь в особняк. Кстати, нужно будет подумать и о собственном «родовом гнезде». Хотя квартира тоже вполне удобное жилье с одним ребенком. Всё под боком в городе и отличный двор.

Под музыку и мысли о недвижке добираюсь к родителям. Софи встречает меня внизу. Не тратим время и сразу идем заниматься. Тем более, дома больше никого. Отец как обычно будет поздно, мама тоже в своих благотворительных хлопотах.

— Богдан, ты объясняешь понятнее репетитора! — говорит сестра, когда мы внесли правки в ее работу. — Ты не хотел в детстве стать учителем?

Я смахиваю со лба испарину.

— Просто ты знаешь, будешь капризничать — я больше не приду, — заявляю сестренке, — вот и стараешься вникать.

У современных детей мало трепета перед педагогами. Иногда это идет во вред.

— Ну, Богдан! — Софи смеется.

— О карьере учителя я не мечтал, — качаю головой, — это ведь значит, всю жизнь отсиживать уроки! Для меня это было самым трудным в школе.

Софи улыбается.

— Ты поужинаешь со мной? По-моему, мама сегодня тоже не приедет к столу.

Смотрю на часы — я еще успею выгулять Чарли. Еда и питье у животных в доступе. Киваю сестре.

— Хорошо.

Чисто для семьи мама иногда готовит сама, но сегодня в меню мясо и овощи на гриле из ресторана. Их привезли, еще когда мы с Софи занимались. Остается накрыть на стол, что мы и делаем. Пахнет вкусно. Что ж, я рад приглашению.

— Ты поедешь потом на квартиру?

Голод немного утолен, и сестра заводит светский разговор.

— Да.

— Там Вика тебя ждет?

Вот ведь мелкая.

— Нет, Виктории пришлось лечь в клинику.

— Она заболела?! — брови сестры складываются домиком.

— Ты знаешь, что она в положении, — жму плечами, — беременным иногда нужно полежать в стационаре. А так она в норме.

И тут прямо рядом звучит голос, который принадлежит не Софи.

— Значит, это правда! Я не могла поверить!

Хорошо, что столовые приборы в доме крепкие. Я бы сейчас запросто мог сломать вилку. Меня просто корежит от пренебрежительного тона матери.

— Мама, еще одно слово при ребенке, и я уйду отсюда.

Софи замирает и, кажется, дрожит. Мама тоже останавливается на пороге кухни, откуда и вещала. Закашливается.

— Хорошо, поговорим позже. Ты поужинала, Софи?

Я смотрю в лицо хозяйке дома.

— Дай ей спокойно поесть.

Атмосфера, конечно, безжалостно испорчена. Сестра быстро-быстро шевелит челюстями. Я тоже приканчиваю свинину и помидоры. Ем с какой-то злостью. Вот вам и вкусный ужин. Мама разворачивается, уходит в сторону гостиной.

Несколько минут, Софи прощается со мной и упархивает к себе наверх. Я утоляю жажду соком, чтобы не поперхнуться. Мне еще растить сына или дочку, остаться здоровым не повредит. Убираю посуду, выхожу к матери. Та сидит на диване, обмахивается каким-то рекламным буклетом. Как всегда безупречная прическа на русых волосах, деловой макияж, прямая спина в голубой блузке.

— Богдан, как же так?! — она замечает меня.

В глазах ужас, как будто я не тридцатилетний мужик, а девушка-первокурсница. Жму плечами.