Градский занял выгодное положение прямо перед лавочками, усыпанными студентами, которые его, без сомнения, все знают. Кто-то уже окликал по фамилии, пока он продолжал зрительно преследовать Кузину спину. После этого вечера и ее запомнят. Демонстративно уперев руки в бока, развернул плечи.

— Кузнецова!

Вздрогнув, она обернулась.

— Куртку мою верни, истеричка, — потребовал, растягивая гласные.

Рванув молнию вниз, Ника стремительно стащила с себя олимпийку и сердито швырнула ее Граду прямо в лицо.

— Подавись!

Он, можно сказать, стерпел. Только проорал, чтобы все услышали:

— Не думай, что я за тобой бегать буду!

— Да не приведи Господь, Сережа!

— Сережа… — как настоящий придурок, напоследок покривлялся.

Бесил его этот ее голосок! Пусть еще что-то скажет! Пусть снова его так назовет…

Увы и ах, конфликтное "свидание" закончилось на драматической ноте. Адресовав ему последний ядовитый взгляд, Ника забежала в общежитие. А он, яростно отряхивая ни в чем неповинную куртку, еще некоторое время смотрел на медленно раскачивающуюся дверь.

Алина с Русланой подскочили на ноги, как только младшая сестра отворила дверь в комнату.

— Пришла! Слава Богу!

— И где тебя столько времени носило?

— Я вот уже решалась маме набрать, — нервно выкрикнула Алина, размахивая зажатым в ладони смартфоном.

Ника флегматично передернула плечами и, скинув забрызганные грязью шлепки, прошла к своей кровати. Рухнула на бок, не раздеваясь. Поджимая продрогшие ноги, прикрыла глаза.

— Где вы, черт возьми, были? Мы прочесали весь парк.

"План В" все-таки вывели в действие. Нике оставалось только утешиться тем, что Град ее из парка увел.

— Почему ты телефон с собой не взяла?

— Не было, куда положить. Не таскать же в руках.

— Таскать! — прикрикнула на нее Алина. И тут же подозрительно прищурилась. — Где вы были? Ты видела, что на улице темно?

— В кино.

— Он тебя не обидел?

— Нет.

— Никуша, только не лги нам, — взмолилась дрожащим голосом Алина.

Опустившись на кровать, прикоснулась ладонью к ее холодной щеке.

— Ты же знаешь, что можешь нам все-все рассказывать? — добавила натянутая, словно струна, Руслана.

— Вы, что, больные? — чуть оживившись, обернулась Ника.

Глянула на сестер осуждающе. Сбросила руку Алины и, подложив под щеку ладони, снова закрыла глаза.

— Ничего он мне не сделал. Пальцем не тронул. Вел себя как кретин, и делов-то… А сейчас я собираюсь спать.

— Какой спать? Что он тебе говорил? Что вы вообще делали?

— Ничего важного, чтобы еще и пересказывать.

— Тебя не было три часа! Что-то же вы делали все это время?

— Я же сказала! Кино смотрели.

— Какое?

— "Соблазнитель".

Алина замерла с перекошенным лицом.

— Подожди, подожди… Что это за кино? И где вы его смотрели?

Нике снова пришлось подняться.

— Слушай, ты знаешь, что у тебя синдром гиперопеки? Лучше делай с этим что-то сейчас. Ты же слышишь меня? Я сказала, в кинотеатре.

— Но зачем ты с ним туда пошла? Он же… он же не нравится тебе?

— Нет, он мне не нравится, — заверила сестру без промедления. — Все нормально. Я просто устала и хочу отдохнуть.

— Оставь ее, — сдалась первой Руслана. — Ты же видишь, жива и здорова. Пусть спит.

Не спала. Не могла уснуть. Слышала, как сестры, сходив поочередно в душ, готовились ко сну. Переговаривались шепотом, чтобы ее не беспокоить. А сон к Нике все равно не шел. Сердце в груди отчего-то колотилось, а тело горело.

"Наверное, перемерзла и простыла…"

"Хоть бы…"

Перед мысленным взором зачем-то, как на перемотке, раз за разом прокручивался уходящий день. Все моменты с Градским. Все-все, что он ей сказал — дословно.

За окном усилился ветер, и снова припустил дождь. Нику отчаянно потянуло домой, в родную обстановку. И такая тоска ее обуяла, сердце в груди сжалось, налилось тяжестью и заныло.

С некоторых пор рвалась во взрослый мир, а сейчас — взрослый мир ее не принимал.