— Что ты за ирод, твою ж… — скрипнул зубами. Оглянулся на дверь, убеждаясь, что жена еще не спустилась. — Хоть вид сделай, что тебе не безразлично! Тебя же учили смотреть собеседнику в глаза, отражать реакции, проявлять сопереживания… Ты же лучше меня знаешь, как действовать! Потрудись хоть что-то сделать для матери, — осознал, что не дышит, когда речь из-за недостатка кислорода резко оборвалась. Ослабляя галстук, вдохнул. — И сестры, — добавил хрипло.

Вот только направить "ирода" на путь праведный уж целую вечность являлось невыполнимой задачей.

— Бать, что угодно, но в церковь не зайду. Меня там выворачивает.

— Потому что ты чертяка!

— Коля, прекрати немедленно, — подоспела-таки незаметно мать. — Сколько можно оскорблять мальчика? Ну, не хочет, пусть не едет. Не всем комфортно находиться в церкви, и это никакой не приговор! Чертяка… Господи, прости. Думай, что говоришь, Коля!

— Я не понимаю, почему ты вечно ему потакаешь? "Мальчику" с его грешками к Богу не помешает!

— Коля, мне сейчас совсем не до споров, — информировала категорично. — Чтобы молиться, не обязательно ходить в церковь.

— Мыслишь прямо как твой сынок. А я думаю, откуда это у него?

— Кроме того, — с нажимом добавила Валентина Алексеевна. — Кто-то должен поехать в Лесину квартиру, там рабочие приедут, чтобы заняться демонтажем мебели.

— Отец Давид каждый раз спрашивает, почему Сергей не появляется. Не сбился ли с пути, не загубил ли душу… — продолжал гнуть свою линию отец. — Стыдно в глаза ему смотреть!

— Естественно, спрашивает. Ему же обо мне давно донесли твои разлюбезные соседи и друзья, вот он и жаждет подробностей из первых уст, — ухмыльнулся Серега.

И правильно он, Николай Иванович, заметил — вид, как у чертяки!

— Так я ему и расскажу. Пусть помолится о твоей грешной душе.

— Фотографию мою возьми, чтобы наверняка, — подкинул идею отпрыск. — А воду он заряжает? Ты тару приготовил? Будем умываться и чай заваривать.

— Освящает! Это тебе не Кашпировский.

— Это еще кто? Хотя лучше не рассказывай. Я и без того в аху… крайне удивлен.

Крутанувшись на мысках сверкающих темно-коричневых туфель, Николай Иванович дернул лацканы пиджака и принялся застегивать пуговицы.

— Где Слава? Который уже час?

— Я здесь.

Леськин муж резво сбежал со второго этажа. У Сереги возникло подозрение, что он стоял за углом от лестницы и ждал окончания семейного консилиума.

— Тогда по коням, — выдал отец машинально затертое и полушутливое выражение. — А ты рабочими займись, — бросил Сереге связку ключей. — И чтобы без глупостей, а то я тебя…

Пришлось звонить старику-доценту и переносить встречу. Тот новость воспринял не слишком позитивно. Задобрил его, скинув на карту аванс. После чего старик пообещал закончить первый раздел, из-за которого мать съела ему мозги, к среде.

Наяривали то Карп, то Бык. Звали на пиво и поговорить. Град отмахнулся, не вдаваясь в подробности. Мол, дома проблемы небольшие образовались, нужно помочь. Звучало, видимо, не очень правдоподобно. Карп потерял нить разговора и что-то промямлил о предстоящем землетрясении, который день о нем трубили по телевизору. Бык отключился, даже не попрощавшись.

Пока ходил по разнесенной на дощечки детской комнате, думал о том, что, на самом деле, никто другой, кроме него, не мог заняться этим вопросом. Морально никто из членов их семьи не был готов. Так на кой черт отец метал бисер, создавая вокруг его сволочной персоны никому не нужный ажиотаж?

[1] Памятник дюку (герцогу) де Ришелье в Одессе (также известен как бронзовый дюк) — бронзовый монумент в полный рост, посвящённый Арману Эмманюэлю дю Плесси, герцогу де Ришелье, открыт в 1828 году. Первый памятник, установленный в Одессе.

[2] Триггер (англ. trigger) в значении существительного "собачка, защёлка, спусковой крючок — в общем смысле, приводящий нечто в действие элемент"; в значении глагола "приводить в действие".

Дни, ожидания, сны и желания, Самые первые, самые ранние…

Она все-таки заболела.

Не успела сделать аварийный вдох. Не успела разбежаться. Без подготовки сиганула в неизведанную ледяную бездну. И зависла в этой пустоте, изнывая от холода.

Душу сковало беспросветное уныние. Ничего ей не хотелось, ничто не вызывало бывалый интерес.

Алина отпаивала чаями с травами, имбирем и медом, закармливала малиновым вареньем, по настоянию бабушки растирала водкой. Ника поначалу пыталась возражать, что все эти народные рецепты бесполезны и отчасти даже вредны. Однако, устав от суетливого беспокойства, которое выказывала старшая сестра, быстро сдалась и послушно приступила к выполнению ее указаний и предписаний. Лишь бы скорее отвоевать обратно свое личное пространство.