Я вспомнила, как однажды видела в Интернете картинку с кивсяком — черная многоножка с бесчисленным количеством желтых лап вызывало лишь одно желание: зажать рот и попробовать избавиться от тошноты. Но Мартин проявил невиданный интерес.

— Уже купил? Покажи!

Бруно открыл пакет, и из него выползло круглое пушистое существо, совсем не похожее на кивсяков из моего мира. Открыв огромные темно-голубые глаза, кивсяк посмотрел на меня и негромко мурлыкнул.

— Жирненький, — одобрительно произнес Мартин. — Дюжина карун, не меньше.

Бруно лишь усмехнулся, погладил кивсяка кончиком пальца и осторожно опустил обратно в пакет.

— Три дюжины, — ответил волшебник. — Но он того стоит.

— А зачем они вообще нужны? — полюбопытствовала я. — Питомцы?

Вспомнилось, что господин Энцо купил меня на рынке всего за пятнадцать карун. Кивсяк стоил дороже людей…

— Кивсяки производят живь-пыльцу, — тоном преподавателя за кафедрой ответил Мартин. — Одной капли хватит на то, чтоб поставить на ноги человека, подхватившего болотную лихорадку. Полезные существа эти кивсяки, надо будет тоже прикупить парочку.

Я не стала уточнять, что такое болотная лихорадка. Ясное дело, ничего хорошего в ней нет.

Мы поднялись по лестнице и вышли на второй этаж, к рядам с товарами. На мгновение я потеряла дар речи — чего тут только не было! С одних прилавков вспархивали золотые птицы, делали круг под потолком и, опускаясь на насесты, превращались в крохотные изящные статуэтки, от других лотков доносилась едва уловимая музыка, с которой распускались тончайшие механические цветы, а от третьих, с ровными разноцветными пирамидками пряностей, веяло свежестью лугов и полей. Были здесь и драгоценные камни, рассыпавшие во все стороны пестрые брызги света, и связки перьев, и груды мелких черепов, принадлежавших, должно быть, каким-то животным, и бесчисленное множество волшебных палочек на особых подставках. Я медленно побрела за Мартином и Бруно, стараясь не сильно отвлекаться на здешние чудеса, но взгляд все равно выхватывал то белые статуэтки пузатых божков, то крошечных единорогов в золотых клетках, то круглые колбы, в которых плавали самые настоящие глаза.

— Барышня сноловец! — вдруг окликнули меня. Я посмотрела на Мартина — он со знанием дела копался в ларце с драгоценными камнями и не обращал на меня внимания — и подошла к прилавку. Продавец, сидевший за ним, обладал настолько черной кожей, что некоторое время я удивленно смотрела на него, а не на товар.

— Сноловец, иномирянка, дева, что родилась под счастливой звездой для счастливой судьбы, — произнес продавец хорошо поставленным актерским голосом. — Возьми шнурок на руку. Он сплетен из путеводных нитей и однажды спасет тебе жизнь.

На его прилавке действительно были горы цветных шнурков, украшенных бусинками. Порой среди нитей вспыхивали мелкие белые звездочки. Мне вновь показалось, что шнурки живые — они вздрагивали и старались изменить положение.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Но у меня нет денег.

Продавец белозубо улыбнулся в ответ.

— Я не сказал «купи». Я сказал «возьми». Денег не нужно.

Жизнь уже приучила меня к тому, что за внезапными приобретениями может скрываться ловушка, и я ответила:

— Спасибо, но мне как-то неловко. Не стоит, правда.

— Однажды Мартин Цетше спас жизнь моей дочери, — произнес продавец уже без улыбки, и я почувствовала, что все на самом деле серьезно и подвоха нет. — Но ему не нужны мои защитные шнурки, зато они пригодятся тебе. Бери, я даю с чистым сердцем.

Я улыбнулась и взяла первый попавшийся шнурок, сплетенный из красных и белых нитей и украшенный сердоликовой бусинкой. Красно-оранжевая, с белыми прожилками, она была теплой и казалась живым существом, а не камнем. Продавец одобрительно улыбнулся и завязал шнурок на моем запястье.

— Когда тебе будет грозить опасность, сердолик побелеет, — сказал продавец. — Вспомни тогда Нгози Благословенного и шесть его хвостов, и шнурок подскажет тебе путь.

— Спасибо, — ответила я и благодарно пожала протянутую ладонь. — Спасибо вам и удачи.

— Иди, сноловец! — произнес продавец и нырнул за ширму.

Среди покупок, сделанных Мартином, были квадратные слитки заговоренного серебра, какой-то изящный механизм, отдаленно похожий на разобранные часы, и пакет с оранжевой пыльцой. Два крупных бриллианта, упакованные в бархатные мешочки, сейчас лежали во внутреннем кармане господина Цетше. Когда мы вышли из здания на улицу, в солнечный зимний день, то Бруно поинтересовался:

— Тебе помочь с артефактом или ты справишься сам?

Мартин пожал плечами.

— В артефакторике что-то поменялось за время моего сна?

— Нет, — ответил Бруно. — Принципы все те же, меняются лишь какие-то детали. Пришлю тебе «Вестник хаалийской артефакторики», если хочешь.

— Пришли, — согласился Мартин. — Пожалуй, стоит на него снова подписаться. Я справлюсь, Бруно, спасибо.

Волшебник улыбнулся и, пожав Мартину руку на прощание, посоветовал:

— На всякий случай, если ты забыл: хаалийские зимы очень суровы, а твоя помощница одета не по сезону. Купи ей что-нибудь потеплее этого лепесточка.