Огюст недоверчиво посмотрел на меня.

— Хочешь ей поддаться? — предположил он. — И когда у тебя будут неоспоримые доказательства, припрешь ее к стенке?

— Совершенно верно, братка, — сказал я. — Именно так я и поступлю.

Бруно встретил нас в большой библиотеке: он бессильно обмяк в кресле, рядом с ним хлопотал ассистент, и я, всмотревшись в осунувшееся лицо волшебника, подумал, что дело плохо.

— Что случилось? — спросил я. Бруно махнул рукой в сторону диванчика и, когда мы с Огюстом сели, осведомился:

— Адеола уже написала тебе про магический импульс?

Я кивнул.

— Кто-то решил ослабить самых сильных магов королевства, — предположил я. — Меня, тебя, Адеолу, возможно, еще Цепрусса.

Бруно кивнул. Помощник осторожно повернул его голову в сторону, и я увидел, что на шее волшебника расположился тот самый кивсяк, который недавно был куплен на рынке артефакторов. Да, дело плохо, если дошло до кивсяков. Потянув за тонкую серую лапку, помощник отсоединил кивсяка от шеи Бруно и сообщил:

— Ну вот, готово. Можно отдыхать.

Бруно устало кивнул, и помощник, с неудовольствием покосившись на нас с Огюстом, вышел из библиотеки, унося кивсяка в прозрачном лотке.

— С Дорой все в порядке, — сообщил Бруно, и я в очередной раз вздохнул с облегчением. — Инга до сих пор уверена, что до твоей иномирянки не добраться. Но знаешь, что меня тревожит?

— Что же?

— То, что затевать такую игру ради тебя одного — это, прости, слишком мелко, — губы Бруно дрогнули в едва заметной усмешке. — Допустим, Инга хочет тебя соблазнить, разорить и уничтожить. Но зачем тратить так много сил и энергии на то, чтоб отвлечь остальных? Слишком много усилий ради мелкой цели.

Я пожал плечами. Бруно, в общем-то, был прав. Сообщники Инги сумели ослабить других волшебников так, чтоб им было дело только до себя — куда уж приходить на помощь мне! Но…

— Кто ей помогает? — спросил я. — Это должен быть маг невиданной силы. Ты такого знаешь?

Огюст взволнованно заерзал на диване. Бруно хмыкнул.

— Не знаю, — признался он. — Но сдается мне, ты просто элемент в большой игре, Мартин.

— Я планирую поддаться, — сообщил я. — Ровно до тех пор, пока ситуация не прояснится, и я не получу убедительные доказательства виновности Инги.

Бруно кивнул.

— Да, это разумно. Кстати, советую тебе пока не возвращать Дору. Если Инга сотоварищи следит за тобой, то мы проиграем быстрее, чем планируем.

Мне это не нравилось, хотя я понимал его правоту. Доре лучше сейчас быть в безопасности, подальше от той опасной каши, которую заваривала Инга.

— Согласен, но я должен ее увидеть, — твердо сказал я. — Не думай, что я тебе не доверяю, но мне нужно убедиться, что она в безопасности.

Бруно кивнул и со вздохом поднялся.

— Разумеется, дружище, — сказал он. — Идем.

Спустя четверть часа мы поднялись на чердак особняка Бруно, и, нырнув за хозяином дома во тьму, я вдруг понял, почему в страшных сказках про волшебников все самое жуткое творилось как раз на чердаке. Вроде бы тут не было ничего пугающего, но мне казалось, что из тьмы на нас смотрят внимательные злобные глаза. Настоящему хозяину этого места не нравились незваные гости, и я услышал, как Огюст, который шел позади, забормотал что-то похожее на молитву. Бруно пощелкал пальцами, и впереди затеплился свет лампы. Золотые блики заплясали по зеркальной глади, и я удивленно замер, увидев большое круглое зеркало в бронзовой раме.

Неудивительно, что Бруно хранил его на чердаке. Магических зеркал, которые давали возможность заходить на изнанку мира, было всего девять, и они обладали совершенно непредсказуемой силой. Иногда зеркало десятилетиями спокойно висело на стене, послушно отражая комнату, а иногда принималось бесноваться и, например, плевало кипятком.

— Я видел такое только в академии, — признался я. — В закрытой части музея, лет десять назад.

— Скажем так, оно там было, — уклончиво ответил Бруно. Мы подошли ближе, и некоторое время в тусклой стеклянной глади отражались только наши бледные физиономии. Собравшись с силами, Бруно постучал по краю рамы и на всякий случай сделал шаг назад.

— Вам тоже лучше отойти, — посоветовал он. — Иногда бывают прорывы некротической энергии, как раз через зеркала. Должно обойтись, конечно, но на всякий случай…

Мы с Огюстом послушно сделали шаг назад.

Несколько долгих минут ничего не происходило. В зеркале по-прежнему отражался чердак и наша троица. Но затем по стеклянной глади прошла волна, и наше отражение стало терять цвет. Трое мужчин в зеркале постепенно уменьшились, стали похожими на осенние листья, которые подхватило ледяной водой и понесло прочь. По зеркалу побежала рябь, окончательно размазывая отражение, и, когда она унялась, я увидел какой-то огромный зал, заваленный хламом. Зал тонул во мраке, который с трудом разгоняла маленькая лампа, кое-как пристроенная на полуразвалившийся комод. Сердце снова пропустило удар, а потом забилось с утроенной скоростью, сбивая дыхание, а кровь прилила к лицу и отхлынула: Дора, живая и здоровая, сидела на полу возле комода.