Через несколько секунд в сознание прорывается тягучий хриплый стон Дениса и горячие брызги спермы, орошающие ее ягодицы и поясницу.

Ощутимо вздрагивая, Яна ведет плечами, словно это поможет ей как кошке смахнуть с тела густую влагу. Нет, это не противно. Просто как-то на грани самых острых чувств. Уж точно Янка не назвала бы подобные действия со стороны Рагнарина очаровательными или же восхитительными. Но в то же время… Немыслимым путем приходит к заключению, что это, в каком-то смысле, сближает и роднит их.

Услышь он такие мысли, уж точно бы рассмеялся. Но он, хвала Аллаху, не слышит. И вместо этого, снова нависая над ее спиной, целует в плечо.

— Доброе утро, солнце.

Чувственная нега размывается окончательно.

— Доброе…

Матрас мягко пружинит, когда Денис поднимается.

— Я в душ. Присоединяйся.

И вот тогда на Шахину, словно темная туча на небо, наползает стыд.

Она, конечно же, не решается идти за Рагнариным в ярко освещенное помещение. Поэтому еще несколько десятков минут делает вид, что досыпает. Но даже после прохладного душа, который ей удается урвать позже, в полном одиночестве, когда, казалось бы, эмоции от произошедшего немного стихают, Яна все еще чувствует себя смущенной.

Благо, Денис ведет себя так же, как обычно.

Яна усмехается, наблюдая с верха лестницы, как он, стоя возле барной стойки, криворуко сооружает себе бутерброд с сыром. Хоть что-то у великого Северного не получается. Ну, никак. Это она уже знает.

— Вчера забыла сказать… Письма оставила в твоем кабинете, — спускаясь, машинально взбивает руками наэлектризованные и распушенные после сушки феном волосы.

— Спасибо, — благодарит Рагнарин, поднимая взгляд. — Вечером, как? Заеду за тобой? Сегодня буду до семи, наверное.

Она краснеет. Он спокойно отслеживает этот процесс.

Упираясь ладонями в барную стойку, Яна бездумно покачивает бедрами. Смотрит ему в глаза, потому что ей так хочется. Невзирая на стыд, отворачиваться от Дениса не желает.

— Я обещала Марине сегодня у нее остаться. Мы ведь потом долго не увидимся.

Рагнарину, вроде как, и возразить нечего. Сощурив глаза, рассматривает девушку. Понимает ее желание побыть перед каникулами с сестрой. А с другой стороны — уже не представляет, что делать без нее вечерами. Когда думает о том, что она уезжает на две недели — и вовсе не по себе становится. Взрослый же мужик… А нутро скручивает. Да так, что трогать все это нет сил.

— Хорошо. Только давай я тебя отвезу в Барвиху. Сейчас трафик перегружен. Не хочу, чтобы ты в такси тряслась.

— А ты что, по каким-то особым дорогам ездишь? — смеется Шахина.

— По воздуху, да, — произносит, прежде чем отпить из чашки кофе. — Янка, не доверяю я таксистам. Зима, снег, вся эта предновогодняя суета, машин много… Сама понимаешь.

— А, ты об этом! — откусывает от его бутерброда. Морщится, прижимая к губам пальцы. Тост пережаренный и холодный, сыр кислый и сухой. Масло отсутствует. Дожевывает, конечно, глядя ему в глаза. — Так меня Марина заберет прямо из универа. Она так всегда делает, — легко целует Дениса в уголок губ. — Хорошо? Ты не обидишься?

— Хорошо. Не обижусь. Но завтра ты моя.

— Я все время твоя.

— Хочется верить.

— Верь.

— Раз ты сегодня будешь занята, я к другу после работы заеду.

Он, вроде как, не спрашивает. Однако ставит в известность, и Яне это нравится. На душе вмиг как-то тепло и светло становится. Тянется к Денису руками. Обнимая, целует. Нежно, даже лениво. После ночного и утреннего марафона сил не хватает на большее, а все равно хочется. Бесконечно хочется к нему прикасаться. Не открывалась бы. Простояла бы с ним в единении целую вечность.

— Не хочу никуда, — озвучивает свои мысли, прижимаясь к его груди. — Дома с тобой хочу.

— Остаемся? — смеется Рагнарин.

— А ты можешь?

— Нет. Но хотел бы, Ян.

— Буду по тебе скучать! Поэтому не ругайся, если напишу тебе тысячу сообщений. Со стикерами, — дерзко играет бровями.

— Пожалуйста, только не стикеры, — притворно стонет Денис. — Не очень удобно, когда я открываю при подчиненных или посетителях сообщение, а там какие-то безумные коты и зайцы с сердечками.

— Ты открывай без них.

— Тогда твои сообщения долго будут висеть непрочитанными. Я же работаю, Ян.

— Ну, ладно. Постараюсь больше изъясняться словами.

Забывая о кофе и еде, стоят какое-то время неподвижно.

— Раг?

— Что, котенок?

— Ты же меня очень любишь?

— Понятное дело.

— Почему тогда так редко говоришь? Точнее, не говоришь, пока я не спрошу.

Денис хмурится. Оглаживая ее плечи ладонями, прижимается губами к виску.

— Не знаю, Ян. Наверное, не научен. Мне кажется, отношением больше сказать можно.