Балетная труппа заканчивает. Резкие танцевальные ноты обрываются. Темнота. Медленный, завораживающий, будто сказочный, проигрыш. Плавное освещение сцены. Темно-синие и неоново-белые лампы выводят внимание сразу на Яну. Публика взрывается новой волной оваций, приветствуя последний выход артистки. Она идет неторопливо, ощущая твердость и вес ультракороткого платья, инкрустированного битыми серебристыми осколками. Корсет сдавливает грудь, но дыхание спирает, конечно же, не от этого.

Глядя в толпу, видит только Рагнарина. Обнажает душу. Стоит, будто голая на морозе. Потряхивает не то от страха, не то от нервного возбуждения.

— В этом зале присутствует человек, который очень круто изменил мою жизнь. Он изменил меня, — голос, несмотря на электроакустическое преобразование, звучит тихо. И то, что зрители притихают, усиливает момент. — Если совсем откровенно, каждая моя песня о нем. Эта… последняя баллада — исповедь. Слышишь, Северный? Это best of the best. Мой оголенный нерв. Для тебя. От Южного полюса Северному, — касаясь груди, повторяет тот же жест любви, который показывала ему, когда они расставались.

Пока идет проигрыш, чуть склоняет голову вниз и незаметно переводит дыхание. Вновь смотрит на Дениса. Он подмигивает ей, приподнимая один уголок губ в какой-то абсолютно потрясающей для нее, шикарной улыбке.

Однажды я забуду все слова,

Однажды и глаза мои ослепнут.

Лишь только сердце будет помнить:

Тебя, моменты — наше счастье.

Я отыщу свои ошибки,

Все фразы резкие, поступки мерзкие.

Пойму, где была я не права,

И мысленно у тебя я снова… снова попрошу прощенья…

Я прошепчу «спасибо»,

За то, что ты сберег,

за то, что отпускал и что прощал.

За руку жизни, которую ты мне отдал.

Еще скажу «спасибо»… За сына и за дочь!

Прости, опять прости, мое «прости» особенное…

Оно способно исцелять!

Прости же все моменты, когда переходила я на ложь,

Рассказывая то, во что сама не верила.

Прости за то, что главной для тебя пыталась быть,

Тебе вверяя все последствия.

Сам Бог распределил: жена — ребро, муж — все остальное.

Слышишь? Слышишь, Северный?

Такой расклад я принимаю. Все мечты мои с тобою.

Пожалуйста… Пожалуйста…

Останемся вместе?

Последнюю строчку выдыхает прерывистым шепотом. Рагнарин шагает к сцене. Протягивает руки. И Яна, не раздумывая, спрыгивает в его объятия. Притихший зал взрывается бурными овациями. Публика беснуется. Но Денис не замечает ни направленных на них камер, ни криков толпы. Обнимая, сжимает Янку, вероятно, до боли. По-другому в тот момент не может. Чувствует, как ее колотит от эмоций. Хочет успокоить, но нужных слов не находит. Остается лишь энергетически отдавать. Отдавать все, что у него есть.

Сразу после концерта, попрощавшись с Натальей Ильиничной и Виталием Дмитриевичем, направляются в аэропорт.

— Ого! Это частный самолет? Мы летим только вдвоем.

— Не считая пилотов и стюардессы. Но они нам мешать не станут.

— Раг, ты меня пугаешь, — все так же потрясенно проговаривает Яна. — Самолет твой?

Он смеется.

— Бизнес-джет.

Сжимает ее ладонь, прежде чем отстраниться, чтобы пропустить первой к трапу.

— Что это значит?

Берет небольшую паузу, с нездоровым интересом прослеживая за тем, как колышется на Янкиной округлой заднице осколочно-металлическое платье. Подол не прилегает, из-за фактуры стоит буквально неподвижно, но когда она поднимается выше по ступеням, дает приличный обзор на бедра и сами ягодицы. Оглядываясь, Рагнарин взглядом останавливает охрану. Те с пониманием замирают у подножья трапа, смотрят в разные стороны.

— Так, что это значит? — повторяет девушка свой вопрос уже в салоне.

— Это административный самолет, предназначенный для перевозки частных лиц. Мы арендуем.

— Сколько нам лететь?

— Двенадцать часов, — информирует Денис. И тут же уточняет: — Немного больше.

— Ого!

— Не волнуйся, для нас время пролетит незаметно.

Сразу же увлекает жену в заднее крыло.

— Что здесь?

— Спальня.

За дверью действительно оказывается полностью меблированная комната с большой двуспальной кроватью, столом, большим узким диваном, телевизором, баром и двумя высокими креслами у иллюминаторов.

— Зачем все это? Что мы тут будем делать?

Рагнарин широко улыбается.

— Ты как маленькая, Янка.

— А сюда никто не войдет?

— Нет. Садись и пристегнись. Сейчас будем взлетать.

Включается динамик. Капитан воздушного судна приветствует их на борту и проговаривает стандартные рекомендации относительно предстоящего полета.

Самолет взлетает. Выравнивается. И, наконец, уединение Рагнариных становится ощутимым.

За окнами темная ночь. В спальне относительная тишина. Напряженный зрительный контакт.