Направляясь вперед, к бесконечным стеллажам, заставленным книгами и рукописями, я искал секцию архантологии. Пройдя треть зала, свернул по велению Хоррморра в неприметный тускло освещенный закуток. Здесь хранились увесистые тома в потертых кожаных переплетах. Они источали опасность, требовали не касаться их и угрожали.

Но разве могут они навредить, если я все равно собрался в гости к Смоуру? Усмехнувшись, я позволил Хоррморру оценить имеющиеся здесь экземпляры.

– «Алая справа» – посоветовал тот, – «Да-да, вот эта».

Взяв древнюю книгу, я обнаружил, что она принадлежит некоему Бестарбету.

– «Низкоранговый пакостник, вполне могущий утащить в Рохас» – мысленно объяснил Хоррморр, – «Тебе понравится ваша встреча».

– Интересно, почему?

– «Скоро узнаешь!»

Бегло ознакомившись с гримуаром, я отыскал на пожелтевших страницах заклятье призыва.

Пытаться вызвать арханта в Белом дворце – все равно, что приглашать его в рай на чаепитие: слишком подозрительно и слишком опасно для него. Поэтому, вернув книгу на место, я вылетел из библиотеки и помчался подальше от этих светлых, насыщенных добром земель.

Уединившись в лесу, вдали от городов и деревень, не боясь открыть темный канал, я был готов приступить. В памяти вспыхнули символы, вписанные в круг – печать Бестарбета. Удерживая ее образ, я поджег землю, чтобы, выгорев, на ней проявилась такая же печать. Хоррморр диктовал заклятье призыва, а я его повторял, стоя в центре печати, пока лес молча наблюдал, не смея перебивать.

Первые несколько минут не происходило ровным счетом ничего, но как только я повторил заклятье в шестой раз, под землей раздался сильный толчок, чуть не повалив с ног. Почва загудела, застонала и просела по всем сторонам от печати. Сама печать оказалась не тронута.

Из земли просочился черный туман, окутывая деревья и расползаясь по ветвям вверх. За спиной раздался зловещий треск. Я обернулся, но во мраке ничего не разглядел. Звук приближался, и вскоре мимо меня пробежала трещина.

Зацепив печать, линия разлома замерла. Я терпеливо ждал гостя, ничего не предпринимая. Разлом начал медленно расходиться в стороны, источая зловонье глубин Рохаса. Туман все гуще клубился по земле, наполняя просевшую вокруг печати яму.

Все шло просто прекрасно!

Призванный архант, сидевший где-то под землей, не то рассмеялся, не то закашлялся.

– Глупец, – донеслось шипение, – Человечий глупец посмел призвать Бестарбета!

Из дымного озера вынырнула кривая лопоухая голова. Архант принюхивался, дергая грязным рылом, и разглядывая меня крохотными глазенками.

– Проклятый! – взвизгнул он, выползая из ямы, как ящерица.

Поднявшись на ноги, Бестарбет подошел ближе. Он мне едва ли по пояс! Коротышка. Сощурив глазки, архант пристально изучал мое лицо, то и дело почесываясь, а потом разразился хрюкающим хохотом.

– Мы с тобой уже встречались! Помнишь уверенность, с которой ты пошел учиться плавать? Это я нашептал ее в твои нежные ушки! Ты должен был сдохнуть еще тогда, в реке, будучи никчемным мальчишкой!

– Наверное, ты слишком тихо шептал, – я пожал плечами.

– Твои мысли о семье перебили мой голос, – Бестарбет подошел почти вплотную, и я увидел, как в его космах копошатся черви и жуки, – Я не хотел тебя отпускать, но мне не по силам тащить человека, в чьем сердце живет… любовь, – он сплюнул, словно на язык попало что-то мерзкое.

– Согласен, омерзительное чувство. Вот бывает же такое – человек и умный, и мудрый, а живет как дурак, – сказал я, – А все из-за чего? Из-за любви.

Архант попятился, цокая языком. Оценивая услышанное. В его черных глазках читалось недоверие, и я продолжил сочинять:

– Я сильно изменился с тех пор. Теперь я презираю любовь и мне смешны её рабы. Ведь чувство, которое люди прозвали любовью, основано на лживом партнерстве, поощрении эго и паразитической привязанности. Мы все – конченные эгоисты. Мне противна наша суть и поэтому я призвал тебя, Бестарбет. Сегодня я намерен навсегда отказаться от своей человеческой природы. Помоги же мне!

– Никак невозможно! Самоубийца! – он ткнул меня в живот.

Неужели придется уговаривать забрать меня в Рохас? Но не успел я продолжить, как черт схватил мою руку и потянул в дымную гущу.

– Гнить будешь! Дохнуть! – Бестарбет затащил в расщелину.

Землю тряхнуло.

Сверху посыпались камни и комки грязи. Трещина над нами затянулась, укрыв сырой маслянистой почвой. Черт одной рукой рыл землю, второй крепко сжимал мое запястье. Дышать стало тяжело. Повсюду копошились черви, а самых жирных Бестарбет запихивал себе в рот и жевал, брызгая их внутренностями.