Шрифт:
Арабы изгнанию с острова явно не обрадовались и на следующий год подтянули дополнительные силы. Они даже высадились в южной Италии, чтобы отвлечь внимание от Сицилии!
Попытались урвать себе кусочек и франки.
В общем заваруха в тех краях только набирала обороты.
Все это естественно породило толпы беженцев, что Святослав постарался направить частично в среднедунайскую низменность, в общем туда, где не так давно кочевали валахи и мадьяры, чтобы просто заполнить освободившиеся территории пока их болгары себе не прибрали. Ну и другое славянское население туда переселялось, словаки, словенцы и чехи, собственно им только и надо было, что спуститься с гор окружавших долину.
Основную же часть беженцев и выкупленных рабов, кораблями переправляли на Дон и Северский Донец, заселяя их в славянские поселения.
Куда подевались валахи и мадьяры?
Сбежали!
Испугать кочевников не составило труда. Святослав внушил им мысль, что они так много набрали добычи, что болгары в их сторону стали неровно дышать, дескать хотят ограбить. Собственно, это было правдой. Петр Первый действительно имел такое намерение, раз уж византийцы платить не желают, а трофеев охотца.
От болгарской армии дунайские степняки может быть и отбились бы, тем более что с переменным успехом сражались с ней не раз и не два, но в том-то и дело, что ради чужих трофеев, к армии присоединится множество охотников, бояр со своими дружинами, могут и византийцы подтянуться. Так что они решили от греха подальше смотаться на север в Саксонию, Лотарингию и Голландию. Там может несколько холоднее, но зато безопаснее и при этом не их будут грабить, а они.
3
После окончания западного похода Святослав Игоревич занялся посещением значимых мест своей земли. В Девятьсот шестьдесят шестом сгонял в Новгород, проверил как там обстоят дела с выплавкой стали у купчин и прочие производства, что там организовал еще в бытность княжичем. В общем укреплял свою власть в целом на севере.
В следующем году отметился на юго-западе. Как раз разбирался с бесхозной землей на Дунае, размещая как беженцев, что пока тонким ручейком потянулись из германских земель и Италии (тут постарались болгарские священники, а так же славянские из тех что отправил Святослав вместе с братом), так и славянских племен словенцев, словаков и хорватов будучи третейским судьей при распределении земель, что тоже повышало его власть.
В девятьсот шестьдесят восьмом году Русов решил наведаться в юго-восточные пределы своей державы, лично посмотреть как там между собой уживаются варяги и славяне (доклады докладами, а они были вполне благодушными, да и чего им собачиться, земли свободной много, тем более совместные походы по Каспийскому морю сблизили людей, но лучше все-таки убедиться в их правдивости лично), ну и беженцев разместить, что продолжали активно сманивать священники.
С собой брал двух сыновей, с одной стороны как бы показывая всем преемников, а с другой обучал в пути тому, что считал нужным, чтобы они выросли думающими и понимающими природу вещей, а не отмахивались с присказкой «Все в воле Господа».
Третьим ребенком родилась девочка, названной Варварой, хотя как помнил Русов у реципиента было три сына. Но тут либо о дочери забыли, либо… что-то изменилось. Потом он смутно вспомнил о том, что третий сын должен был родиться от рабыни Малуши.
«То-то она мне глазки строила», – припомнил он, одну из служанок с похожим именем у матери.
И в этот поход так же взял с собой о чем сильно жалел. Ибо сейчас он оказался в роли жертвы гоп-стопа. А то того хуже, нападения с целью убийства.
От греха подальше, чтобы не попасть в какую-нибудь ловушку, Русов обходил византийские города на территории Крыма десятой дорогой, тем не менее его караван из десяти ладей и двух десятков транспортных корабликов арендованных у купцов, все же как-то отследили и из Херсонеса вышел целый флот на перехват.
Впрочем, как это было сделано столь оперативно, особо гадать не приходилось. То, что он собирался на Дон в Белую Вежу и пойдет морем особо секрета не делали, ибо бесполезно. При княгине Ольге полно византийских священников-шпионов, а не сказать ей о своих намерениях, чтобы она учитывала их в своих планах, невозможно.
К тому же он для похода в Олешье, что стоял в устье Днепра, построил для себя специальное судно, какое тут еще не видели – тримаран. По сути чисто морское судно с экипажем в пятьдесят человек, с ходом по реке до ближайшего порога или мели, на который установил чуть усовершенствованные гранатометы по типу фальконета или кулеврины на вертлюге, чтобы иметь большую свободу в прицеливании.
Хотел нормальную пушку, но увы, подобные мелкие лоханки просто не выдерживали нагрузки от выстрела сколько-нибудь эффективного орудия, а мелочь ставить бесполезно ибо мощности дымного пороха не хватало ни для гарантированного пробития ядром дубовой доски с большой дистанции, ни для большой эффективности разрывного снаряда.