Вино закончилось, пошла на кухню, налила еще бокальчик, вновь переместилась на балкон, немного подумала и вернулась на кухню за бутылкой. После третьего бокала мне себя так жалко стало, что я даже слезу пустила. А что есть же на свете всякие люди, которые еще хуже меня, а им ничего за их поступки не бывает. Вот девки всякие продажные или вешалки для миллионеров живут и припевают. А мне тут тридцать, нормальной семьи нет, и Колька по ходу все-таки загулял.

Четвертый бокал напомнил про сегодняшний разговор с мамой. Она интересовалась моим жильем тут, спрашивала, как мы общаемся с Колей. С мамой у меня всегда были отношения немного «на вытянутую руку». Да, наверное, именно так бы я их и назвала. Я не делилась с ней доверительно всякими девчачьими секретами как некоторые мои сверстницы. И не потому, что она со мной как-то не так себя вела или не ответила бы на мои вопросы. Нет, она бы как раз и рада была, если бы я была к ней ближе. Но я сама никогда не хотела делиться с ней самым сокровенным. Предпочитала держать все в себе. Вот и про Николая ничего ей не сказала. Да и что тут скажешь – мы ведь только спим вместе.

Думала, что что-то изменится, если разрешу Николаю предать огласке наши отношения. Но нет, ничего не изменилось. За ручку мы не начали ходить, на людях не целуемся, на обед как обычно ходим вчетвером – Николай, Роман, Люба и я. Все общение исключительно деловое. Раз он продолжил вести себя, как и раньше, то я тоже не стала вешаться на шею.

Полбутылки осталось, а легче не становится. И что я, скажите на милость, буду делать, когда допью? Еще за одной что ли сходить придется?

Что это там за шорох в квартире. Мышей вроде нет. В сериале что ли такие странные звуки?

– Машуля, ты что тут делаешь?

Поднимаю глаза, стоит передо мной мой ненаглядный.

– Солнышко, пойдем в комнату. Ты совсем замерзла, - нежно берет мои замерзшие руки.

Я вырываю свою ладонь.

– К черту пошел, Круглов. Или к шлюхам своим.

Николай удивленно смотрит на меня.

– К каким шлюхам, Маша?

Николай

 Захожу я в Машкину квартиру. Уставший и злой как черт. Есть хочу так, что слона бы съел и добавки попросил. А Машки нигде нет. Ноут работает, свет горит, обошел все комнаты - в доме никого. В ванную зашел, тоже пусто. Что за фигня? Позвал - не отзывается. Прислушался. Слышу какие-то звуки странные на балконе. Выхожу и вижу, мою принцессу в слезах и соплях с бокалом вина и вселенской скорбью на лице. Не полностью застегнутое пальто неприлично открывает почти всю точеную Машкину фигурку. Вряд ли ее пижамка – маленький топ и короткие шортики – греет. Хорошо хоть погода довольно теплая как для декабря. Смотрю ниже. Ах, вот оно что – возле кресла стоит переполовиненая бутылка вина.

– Солнышко, пойдем в комнату. Ты совсем замерзла, - говорю ей и беру ее ледышки в свои руки.

Она вырывает руку.

– К черту пошел, Круглов. Или к шлюхам своим.

Я ошарашенно смотрю на нее.

– К каким шлюхам, Маша?

Она мне что-то начинает бормотать про девочек, по которым я хожу, задерживаясь якобы на работе. Не слушаю ее, закидываю на плечо и заношу в комнату. Блин, а она реально замерзла. Значит, несу прямиком в ванную. Не слушая ее возмущений, раздеваю и кладу в ванную, открываю горячую воду.

Не хватало, чтобы она еще заболела. Особенно завтра мне этого точно не надо. Знала бы ты, Машка, по каким шлюхам я последние пару дней хожу, что бы ты мне тогда сказала?

Столько усилий мне стоило, чтобы на работе сдерживаться, даже после того, как она мне зеленый свет дала.

Я же хочу сделать все красиво. Ну, и, конечно, показать всем самцам в округе, что эта красотка уже занята. Раз уж я решил, что буду делать ей предложение, все должно быть именно так, как она этого хотела.

А как она хотела, я точно знал. Все-таки хорошо, что мы с ней знакомы не один десяток лет. Знаю, я что в этой миленькой головке за мысли обитают. Это с виду она такая, что сама за себя постоять может. Все детство со мной и с пацанами через заборы лазила и яблоки воровала, а в глубине души она такая девочка-девочка. И когда-то одноклассница Лейла, дочь обеспеченных родителей, задирала Машку, что та мол замуж выйдет за какого-то замухрыжку (еще и в сторону мою махнула) и будет на заводе спину гнуть. А Машка ей тогда так резко сказала, что мол предложение ей сделает ее будущий муж-красавец и не где-нибудь, а именно на Санторини, а свадьба у нее будет в Нью-Йорке в Централ парке. Меня, конечно, Лейлын жест тогда не тронул. Я не рассматривал Машку тогда в качестве объекта воздыхания совсем.

Почему именно Нью-Йорк и Санторини я знал наверняка. Нью-Йорк звучал так необычно в нашем детстве, когда только начали показывать заграничные фильмы. А Санторини? Санторини был в одном из красочных туристических проспектов, которые откуда-то принес Машкин отец. Она в тайне ото всех спрятала этот журнал и постоянно рассматривала. Не раз заставал ее за этим занятием. Зная Машку, скорее всего у нее тот журнал еще где-то среди старых сокровищ надежно припрятан.

Так вот задумал я ее мечту давнишнюю осуществить. А если уж я себе цель поставлю, то стопроцентно ее выполню, чего бы мне это не стоило. А ради нее, то двестипроцентно.

Кольцо я уже купил. С ним тоже целая эпопея была. Размер пальца ее я не знал. Колец она не носила, чтобы можно было их выкрасть и в ювелирке по ним выбрать помолвочное кольцо. Что оставалось делать – я решил обмерять ее палец ниточкой. Удалось мне это с третьего раза. Машка все время просыпалась. В ту ночь мне пришлось делать вид, что я такой ненасытный и мне ее постоянно хочется. Только под утро операция удалась. Спать уже не хотелось, поэтому вызвал водителя и укатил в ювелирку своего товарища. Там для такого клиента как я были готовы работать круглосуточно, поэтому кольцо в конце концов было у меня в кармане.