— Что ж, пока вы разбираетесь со своими личными делами, уже может стать поздно. У меня, напротив, нет желания играть в сыщиков и разыскивать наивную малолетку в огромном дворце. Так что здесь мы с вами по разные стороны. Удачных вам поисков.

— Как скажете, графиня Понтилат, — сдвинув брови, ответил ей Азуса. — Если вы считаете, что это не ваше дело, то можете заняться своими. Например, позавтракать. Вы как раз пропустили общую трапезу.

— Благодарю за заботу, но она мне совсем не требуется, — парировала девушка. — Тем более от кучки ведьмаков, место которым — на болотах за танцами с бубнами.

Нет, все-таки это утро — одно из самых унизительных в ее жизни. Мало того, что маркиза ни свет ни заря настроение испортила, так еще и слуги предпочли спасать одного из своих вместо того, чтобы всецело посвятить свое время избавлению Анны-Марии от проклятья. Проклятья, отравляющего ей жизнь, между прочим!

Бастард, юнец и деревенщина. Они друг друга определенно стоят.

Обитель королевской семьи графиня уже миновала. Злосчастный коридор с дверями, ведущими в музыкальный зал — тоже. Далее — поворот в гостевую часть, а также общие помещения такие как столовая, библиотека и общая гостиная.

Знакомое платье девушка заметила краем глаза, абсолютно случайно. Непроизвольно повернула голову, дабы убедиться в своей правоте. Действительно, баронетта Прежан с позвякивающим мешочком в руках и излишней, совсем не грациозной для придворной дамы поспешностью, неслась по направлению к гостевой части. Видимо, барон, как обычно, прибыл лично решить некоторые свои дела с королем и остановился во дворце со всей своей семьей. Прекрасный повод для того, чтобы подмазаться к наследнику и пихнуть ему под нос свою ненаглядную дочурку.

«Вот только дочурка его, судя по всему, увлеклась не тем, — в сердцах усмехнулась графиня. — А в мешочке что? Нет-нет, это не мое дело. Пусть эти двое самоотверженно спасают своего нерасторопного товарища. Возможно, ему уже не помочь. Ведь по собственной же глупости…»

«…без суда и следствия отправляла людей на казнь за малейшую провинность, кидала жестокие оскорбления прямо в лицо не испытывая муки совести, а свои исключительные красоту и ум восхваляла непомерно…»

Анна-Мария резко остановилась. Замерла на месте, чувствуя, как комок противной тошноты подступает к самому горлу.

«Знаете ли вы, госпожа Понтилат, кто такие… грязнавки?»

— Будьте вы прокляты, — сквозь зубы процедила девушка, сжала руки в кулаки и решительно направилась в гостевую часть дворца следом за подозрительной баронеттой. — Будьте вы прокляты. Все.

Лишь дождавшись момента, когда Гретта покинула отведенные ей покои и уже без позвякивающего мешочка, Анна-Мария, проклиная всех и себя в том числе на чем свет стоял, решилась заглянуть в комнату. Вернее, в полумрак комнаты, потому что девушка едва могла что-либо разглядеть, благодаря отсутствию в помещении окон и одинокому подсвечнику, рассчитанному всего лишь на одну свечу.

Следом за ней в дверном проеме появились еще две головы. Но графиня не испугалась и ничуть не удивилась. Некроманты с самого начала понимали, откуда ветер дует.

— Всё-таки решила провести собственное расследование, — поддел Анну-Марию рыжий, щурясь и пытаясь разглядеть в сгустившейся темноте хоть что-то.

— Заткнись, червяк, — по своему обыкновению отмахнулась от него девушка. — Просто интересно, сколько скелетов в шкафу у баронетты Прежан.

— Пока что один, — спокойно констатировал Азуса. — Во-он там, к ножке кровати привязан.

Брюнет первый ступил за порог покоев аукционистки и неспешно направился к упомянутому ложу и «скелету в шкафу» подле него. Если быть еще точнее, то к Эмильену, запястья которого не только шелковой алой лентой обмотали, так еще и на привязь паренька посадили, как собачку, которая слишком плохо себя вела и бросалась на знатных господ.

Казалось, юный некромант принял свою судьбу и, послушно свесив голову, ожидал своей непростой участи. Но стоило Азусе приблизиться еще на несколько шагов, навострил уши, уставился на товарища по академической скамье остекленевшим взглядом и сипло прошептал:

— Гретта… верните мне Гретту… мой нежный цветок, благословленный светом солнечным и лунным, окропленный святой утренней росой…

— Мы его теряем, — последовала обреченная реакция от Марло.

— Это не наш Эмильен.

Ведьмак уже склонился над мальчишкой, судорожно подергивающим шеей и искривившим рот в болезненной и совершенно не искренней улыбке. Будто его за ниточки тянули откуда-то сверху. Пугающее зрелище.

Азуса принюхался. Смесь трав и пряностей, которой разило от одноклассника, не оставляла сомнений, что над ним хорошо поработали. Зелье, настойка, эликсир.