Шрифт:
И вот теперь, не позднее, как завтра, ему придётся быть тем самым богачом… По правде говоря, Петя с нетерпением ждал не столько самого спектакля, сколько момента разоблачения. Он созвонился с Тохой, побеседовал с ним, с Анькой и всё-таки решил покупать не шапку с шарфом, хотя те убеждали, а варежки. У Ксюхи и других девчонок пальцы постоянно мёрзли, и Петя подумал: а, вдруг, это чисто женское? Тогда варежки будут, как нельзя кстати. Стопроцентная забота. Стопроцентное прощение. По крайней мере, он на это очень надеялся.
Чуть больше часа назад ездил на вещевой рынок — искал, присматривал. Нашёл. Белые. Пушистые. Милые. Почему-то ему казалось, что «Пастушка» именно такая.
Приготовил пельмени, залил по привычке кетчупом, включил «Истории», написал:
«Привет. Как соседские дети?»
«Пастушка» всё ещё с ними сидела, и он поражался её терпению.
«Всё. Соседка идёт на поправку. Так что завтра у меня выходной. Лежу, кайфую. Ура!»
«Чем займёшься?»
«Ничегонеделанием. Присоединишься?»
«Давай. Ничего не делать вместе, однозначно, веселее».
«Уверена. Что делаешь?»
«Как договорились, ничего. А ты?»
«Тоже. Правда, смотрю в окно».
«Обманщица. А я немного ем».
«Обманщик. А немного это как? Не хочешь, чтобы торс оплыл жиром и считаешь граммы?»
Петя взглянул в тарелку с пельменями категории «Б» и ответил:
«Пельмени переварил. Не люблю переваренные. Так что ем нехотя. Как-то так».
«Пельмени?! А разве богачи такое «г» едят?»
«Для разнообразия, — нашёлся Петя, ругая себя за неосторожность. — Всё приедается. — По-быстрому открыл на телефоне список дорогих блюд, продолжил: — И фритата с лобстером, и алмазная икра, и мраморная говядина. Я её, кстати, вчера ел».
«Говядину?»
«Ага. Больше не хочу».
«Ну да», — Лиля искренне согласилась. Она отлично помнила, как ворочала нос от той же икры, когда её подавали на завтрак, обед и ужин. А с мраморной говядиной вообще не дружила после того, как на одном из званых ужинов принесли крайне несъедобное говяжье блюдо. Как отрезало.
Петя вспомнил цену мраморной говядины и положил в рот, не жуя, сразу два пельменя. Затем уточнил:
«А ты не любишь пельмени?»
И вновь Карелина не соврала:
«Я их не ем».
«А что? Почти правда, — убеждала себя Лиля. — Не ем. А почему? Это уже совсем другой вопрос, и он не прозвучал. Так что я не лгу».
«Всё ещё смотришь в окно?» — спросил Петя, ставя чайник.
«Угу. Снег падает».
«Любишь зиму?»
«Не особо. Вернее, люблю, но определённую: мягкую тёплую. Да и что в ней, в принципе, хорошего? Мёрзнешь в любой одежде, нос красный, зубы стучат».
Петя обрадовался: с подарком не прогадал и сразу застрочил:
«А руки сильно мёрзнут?»
«Естественно. Это у меня в маму».
«Моя мама тоже мёрзнет. Отцу и мне хоть бы что, а ей всегда холодно».
«Гены. И сосуды, наверно, слабые».
«В тебе проснулся врач?»
«У кого философ, у кого врач. Но я правду говорю. Мне доктор объяснял. Организм плохо гонит кровь, и в итоге ты ледышка».
«Слышал. Ты меня удивляешь. Чего я ещё о тебе не знаю?»
«Обожаю аттракционы. Чем тошнотворнее, тем лучше».
«У вас в деревне есть аттракционы?»
«Нет, конечно! Я пару раз в город ездила и… вот».
Лиля била кулачками по шёлковому покрывалу и смотрела в потолок с золотыми узорами.
«Что я говорю? За языком надо следить, Лиля, за языком!»
«Ты ездила устраиваться на учёбу?» — прилетел вопрос от бизнесмена.