Шрифт:
Когда Лилины глаза устали от яркого света монитора, Петя будто почувствовал и предложил созвониться.
Ещё час они обсуждали зиму. Ранее ненавистную Карелиной всей душой, а теперь ставшую, внезапно, любимой.
Глаза слипались, голос бизнесмена патокой обволакивал, унося в неизведанные дали, где весь мир светился удивительно яркими красками, и Лиля едва не пропустила вопрос.
— … готова?
— Что? — зевнула, прикрывая рот ладонью, потрясла головой.
— Встретиться на моих правилах готова? — бизнесмен зевка не скрывал, и это умилило Карелину.
— На слабо берёшь?
— Испугалась? — спросил шутливо.
— Ха! — ответила с вызовом. — Легко!
Пётр изложил ей план следующей встречи — использовал Анькину идею.
Лиля согласилась ехать в простецкий район, ликуя от того, что он не боится её бедности и не стесняется дурацкого образа простушки.
Петя радовался. Ещё бы не радоваться! Она не высказывала претензий, не тянула его по дорогим бутикам и прочим неудобным местам. Складывалось впечатление, словно, его богатство Лилю не сильно волновало.
«А, может, я ей запал также сильно, как она мне?» — рассуждал Петя, боясь ошибиться. Верить в то, что она с ним играет, а потом потребует купить «Феррари» и свозить на Бали не хотелось. Но исключать этого было нельзя. Он слишком плохо её знал. И слишком хорошо запомнил разрез глаз, улыбку. Нахмуренные брови. Тонкие пальцы.
Нет. Лиля честная.
А он…
Петя решил признаться во время прогулки. Как подойдут к его дому, так сразу и скажет правду. А там будь что будет.
Глаза уже слипались, язык не ворочался. Он предложил созвониться, чтобы пожелать спокойной ночи. И снова услышать её приятный голос.
В итоге проболтали час или больше.
Петя не помнил, как и когда заснул. Но утром в руке всё так же лежал телефон, а на экране высвечивалось имя. Лиля.
На этот раз угощение не было забыто. Петя многократно извинился перед продавцом, поймал заинтересованный взгляд Ксюхи, схватил коробочку одной рукой, в другой зажал букет, и, толкая плечом дверь, вывалился из пекарни.
Пускай, цветы банальность, пускай, даже подчёркивают его желание загладить вину за ложь. Всё равно. Он как увидел розы нежно розовые с белыми разводами, так и понял. Они нужны Лиле.
Они такие же нежные, как её руки.
К назначенному месту, у выхода с Финляндского вокзала, Петя добрался раньше положенного времени. И стал ждать, рассматривая прохожих, ловя в них образ Лили.
Цветы прятались в газетной обёртке, торт в разноцветной коробке, а варежки, про них он тоже не забыл, во внутреннем кармане.
«Готовность номер один, — твердил он про себя. — Сказать правду. Сказать правду».
Петя был полон решимости.
Что могло пойти не так?
Лиля проснулась раньше будильника, хотя поставила его на непривычно раннее время. Как бы она не «работала» в деревне, а жаворонком так и не стала. Глаза всегда продирала с трудом, с выражением великомученицы на лице и сильной душевной потребностью кого-нибудь прибить.
Сегодня стало ещё одним исключением. После вчерашней встречи с Петром — вторым.
Лиля порхала по комнате, напевая на французском, плавно переходя на испанский, возвращаясь к почти что родному английскому, забывая про русский.
Мысли стремительно летали, где угодно, но только не здесь, воображение рисовало вторую встречу ещё нежнее и романтичнее первой. И Карелина практически не сомневалась, сегодня будет поцелуй. Но сначала она во всём признается. Переведёт в шутку, подберёт нужные слова, и, если бизнесмен не дурак, всё будет хорошо. Они ведь, по сути, идеальная пара! Он богат, она богата и по другим параметрам они друг другу подходят. Да что там параметры! С ним её сердце поёт, как давно не пело!
Позитивно настроенная Лиля долго крутилась у зеркала, выбирая между Диором и Гуччи, а потом также долго смотрела на изношенную кучу уродства, называемого одеждой бедных. К этому тряпью она не разрешала никому прикасаться, и поэтому вещи так и валялись частично в чемодане, частично в углу комнаты.
Выбор завершился с грустным вздохом и тяжёлым взглядом на собственное отражение. Вчерашний свитер с цветком, серая юбка в пол. Шубка снова сменилась на видавшего виды пальто невнятного бурого цвета, волосы спрятались сначала под парик, а затем шапку.
Без любимой машинки Лиля ехать не желала. Решила, что потом как будто выйдет из метро, но поедет всё же с комфортом, в тепле. В родном, так сказать, образе.
Отец шумел телефонным разговором: у него были какие-то проблемы с тошнотворно знакомым ей Шепелевым. Тот неоднократно пытался за ней приударить, но ровесники папы её не интересовали — это раз, и он был плохим человеком — два. Так что его попытки заканчивались одинаково громкими провалами, а её терпение каждый раз претерпевало очередное неудобство, ведь симпатизировал Шепелев исключительно прилюдно, на каком-нибудь вечере, в кругу знаменитостей и влиятельных персон, когда отказывать вроде бы как было неуместно, неудобно. Не принято. Однако, Лилию Карелину подобные приличия мало волновали.