В течение следующей недели мы двигались вдоль берегов Англии, точно повторяя очертания её берегов и не рискуя далеко отойти от них, пока не прибыли в Эдинбург.

Старый шотландский город встретил нас шумом, гамом и повсеместным засильем мужчин в шерстяных клетчатых юбках. Один из братьев — близнецов, прогулявшись до рынка, приобрёл там для меня потрёпанный, но целый плащ с капюшоном, отлично прятавший мою фигуру и, при необходимости, лицо.

Ночь и следующий день мы с близнецами скоротали за городом, в одном из постоялых дворов, сидя за столом молчаливой, но дружной компанией. Моё лицо было сплошь перемазано грязью и сажей, и был добавлен ещё один шрам, прикрывший один глаз. Да и вообще, меня было трудно узнать, даже тем, кто знал в лицо, а в ночной полутьме и подавно.

Вечером на постоялый двор пришёл Вилли, одетый как горожанин, мало знакомый с морем. Его голова была наголо обрита, а отросшая рыжая борода торчала широкой лопатой, воинственно топорщась на каждого, кто обращал на неё внимание.

— Сидите, пьёте! — обратился он к братьям и ко мне. Братья пили, а я нет. Одна кружка тёмного и противного до отвращения горчайшего пива, которое я и не допил, не в счёт.

— Ладно! — он подсел к нам и уже более спокойным тоном и вполголоса сказал. — Сегодня утром уплываем, на корабле, скажу куда. Корабль тоже не назову, нам надо ещё ночь пережить. Здесь оставаться опасно. Армандо отнёс главные, гхм, вещи и передал их тем, кто нас и послал за ними. Но слух уже пошёл, и началась охота за остальными. Пока мы не сможем передать оставшуюся мелочь, нам спать спокойно не дадут.

— Здесь, в Эдинбурге, мало тех, кто заинтересован в нашем поиске и поимке, но лихих людей всегда можно нанять за несколько фартингов, и нас уже ищут. Корабль готов к отплытию, дело за малым — добраться до него!

— Эрнандо, все твои пистоли остались на острове, но я прикупил тебе пару, им на замену, и думаю, они будут гораздо лучше тех, что ты потерял в наших приключениях. Возьми их.

Мы молча поднялись из-за стола. Один из братьев подозвал служанку и расплатился за ужин и постель. Поднявшись в свою комнату, где мы жили втроём, я получил пару отличных небольших пистолей с магическими замками, мешочек с порохом и мешочек с пулями, и, зарядив их, был готов к убытию. Также была у меня с собой мизерикордия, два свитка с боевой магией воды и, в принципе, всё.

У близнецов было по широкому тесаку, паре метательных ножей, а у Вилли — длинный палаш. Не знаю, насколько он хорошо им владел, но мне явно не хватало моей абордажной сабли. Быстро собравшись, мы выскользнули за дверь постоялого двора, попав в крепкие объятия ночного Эдинбурга. Постоялый двор находился недалеко от города, и мы преодолели расстояние до него за полчаса. Ещё полчаса мы шли вокруг окружающей его каменной стены, чтобы найти невзрачную калитку одного из второстепенных выходов.

Негромкий стук в деревянную дверь, молчание, глухой вопрос, не менее глухой отзыв, и вот скрип ключа, проворачиваемого в замочной скважине, возвестил нас о том, что мы сегодня попадём в порт, несмотря на все оправданные опасения.

Звон серебра подтвердил наши мысли, и один за другим, мы, быстрыми тенями, проскользнули за дверь. Здесь нас ожидали два стражника, один из которых держал горящий факел над головой, а другой закрывал в это время дверь.

Тот, что был с факелом, обернулся назад и повёл нас узким и извилистым коридором, сквозь толстую городскую стену, выведя на одну из кривых и мощёных булыжником улиц. Лязгнула поднятая за нами металлическая решетка, и мы остались одни на узкой улице. Дальше мы отправились к порту, постоянно оглядываясь, стараясь не произвести лишнего шума и не привлечь к себе внимания.

Улочки петляли и пересекались друг с другом, как ноги пьяного моряка, не мешая друг другу. Иногда слышались крики ночного сторожа или нарочито громкие шаги патруля стражников. Пару раз из тёмных подворотен высовывалась группа «товарищей» в тёмной одежде, но, оценив неприветливую четвёрку, из которых только один мог сойти за лёгкую добычу, они убирались обратно, ожидая более удачный расклад.

Так мы успели дойти почти до самого порта, но было бы удивительно, если бы мы дошли без приключений, в целости и сохранности. Также решила и судьба. Ведь мы с собой несли многое из того, что я извлек из утонувшего города, последнего пристанища океаноидов.

Подходя к самому порту, мы заметили, как из ближайшей таверны вышла толпа матросов. Пьяные разнузданные песни английских моряков, с минимальным содержанием рифмы и большим насыщением повторяемых ругательств, резали мои уши своей пошлостью. Эта группа направилась прямиком к нам. Пришлось менять направление, стремясь обойти пьяную толпу и свернуть в тёмный, воняющий рыбной требухой и человеческой мочой, проулок. Здесь нас и поджидали неприятности.

Компания, из собранного наспех отребья портового дна, резко бросилась на нас из подворотни, обнажив ножи и держа в руках топоры. Сухо щёлкнул арбалет засевшего на крыше стрелка. Арбалетный болт впился в плащ одного из близнецов, задев его плечо.

Нападающие решили взять нас числом, а не качеством бойцов. Привыкшие к поножовщине в узких подворотнях и к подлым ударам сзади в печень, воры или обычные грабители столкнулись с грамотным сопротивлением моряков, привычных к абордажным схваткам на узких палубах кораблей.

Криков не было, было слышно только громкое дыхание отчаянно сражающихся людей, предсмертные хрипы и лязг сталкивающихся клинков. Оба близнеца прижались друг другу спинами и отмахивались своими тесаками, отбрасывая убийц с постоянными потерями для них.