— А если нет, тогда ты мне заплатишь не дублон, а эскудо.

— Но у тебя же не было наших золотых монет, Дэди, одна лишь магия золота.

— Да, не было, а сейчас есть! — и лепрекон показал мою же монету, выменянную у него на медяки.

— Идём! — и мы направились к озеру.

Времени у меня было достаточно, вся ночь ещё была впереди. Но лепрекон явно знал короткие тропы, благодаря которым мы дошли до нужного места очень быстро.

В ночной темноте волны озера тихо плескались о берег, заросший осокой и камышом. Лепрекон издал непонятный звук, и вода расступилась, чтобы явить мне ещё одного представителя ирландской мифологии. Это была мерроу, что-то вроде речной русалки или водяного.

— Ангильдия, я привёл к тебе человека, он знавал финфолков и готов поделиться с тобой их амулетом.

— Не поделиться, а совершить обмен, — поправил я лепрекона.

— Да, да, обмен, давай деньги!

— Утром стулья, вечером деньги, — непонятно выразился я. Потом, видя его недоумение, поправился. — Сначала обмен, потом ты получишь свой дублон. Не в правилах настоящего идальго трястись над деньгами.

Этой фразой, я видимо, смог успокоить жадного и хитрого, но умеющего видеть свою выгоду, лепрекона. Всё это время мерроу с интересом прислушивалась к нашему разговору. Затем прочирикала или проквакала непонятные слова. Лепрекон ей ответил, а потом перевёл.

— Она просит тебя показать амулет или талисман финфолков.

Я вытащил костяной кинжал или нож, по размерам он подходил и под то, и под другое. Увидев его, эта водяная женщина заверещала и протянула к нему свои зелёные перепончатые лапы.

— Но-но! Не лапать, не твоё! — посчитал я нужным отвести нездоровый интерес мерроу от своего ножа.

— Обмен, чейндж, ферштейн?

Что-то залепетал на своём лепрекон, выступающий между нами посредником. Выслушав его, знойная женщина начала верещать в ответ. Дэди с готовностью стал переводить мою речь. Ангильдия слушала с видимым неудовольствием, а потом что-то просвистела в ответ. В конце концов, они достигли консенсуса, имерроу уплыла, нырнув в озеро. Тут я решил сделать ход конём, тем более, деньги — то были.

— Дэди, а не заработать ли тебе ещё один дублон?

Если бы вы видели, каким восхищением у него запылали глаза, то сами бы расстались с законно нажитыми портсигарами, телевизорами и видеомагнитофонами.

— Как, — с придыханием, словно очарованная открывшимися перед ней перспективами, женщина, буквально выдохнул лепрекон, и просительно заглянул мне в лицо, пытаясь увидеть обман, втайне надеясь на правду.

Вместо ответа, я отдал ему дублон и сказал.

— Дэди, мне нужен совет, мне нужно хорошее оружие, хотя бы сам клинок, рукоять я найду, у кого можно сделать?

— У сё понял, шеф, всё будет спок, — ответил лепрекон (конечно, он сказал не так, но суть та же).

Через некоторое время Ангильдия вновь вынырнула и показала мне длинный искристый меч, с золотой рукояткой. Лепрекон молчал, и я отказался от него. Что-то про себя пробормотав, русалка нырнула в озеро, бросив в воду меч. Всплыв через пару минут, она вынырнула уже с коротким мечом, рукоятка которого была покрыта серебром, а клинок опоясывала вязь незнакомых мне рун. Не задумываясь, я выбрал бы его.

Лепрекон же с независимым видом внимательно смотрел в воду, словно пытаясь высмотреть там более достойный образец холодного оружия, ненароком туда попавший. Русалка, продолжая свистеть, пищать и жаловаться на судьбу, при чём, так, что и я стал понимать, о чём она говорит, снова нырнула в своё озеро.

Вот же женщины, оно им надо, эти железки. Так нет, всё равно берегут, как будто бы для себя. А смысл? Пришёл парень, понимаешь, молодой, предложил равноценный обмен, ан нет, бесовское племя, всё им надо выгадать! Вот же, нелюди, женского пола!

На это раз Ангильдия отсутствовала намного дольше. Видно, боролась со своей жабой, либо рыскала по сусекам, или что у них там под водой есть. Я уже было хотел ей помочь и нырнуть в озеро сам, но, блин, магия, будь она неладна. Наверняка, эта старая жаба заколдовала все сокровища и простому смертному их не увидать во веки веков. Ну, да ладно!

Вынырнув и состряпав на своём прекрасном зелёном личике, обильно покрытом чешуёй и слизью (видимо маску наносила на ночь глядя, оттого и злая), мину пренебрежения, она передала мне полосу железа.

Взяв её в руки, я убедился, что это клинок, но без эфеса, и, как будто, обломанный у основания. Он был коротким, сантиметров семьдесят, не больше. А ещё он не был ржавым, что само по себе удивляло, но и другие мечи тоже не щеголяли ржавчиной, а даже наоборот, искрили золотом и серебром. Этот же обломок был ровного серого цвета, но такого оттенка, что даже в свете звёзд было видно, что у него необычный для оружейной стали цвет. На этом его достоинства заканчивались, и в остальном это был обычный обломок меча или сабли, так как он несильно изгибался вверх своим остриём.