— Ну как, нравится?

— Ресницы сильно длинные, зачем они мне?

— Ну, я предлагала тебе кое-что другое удлинить, но ты ведь не захотел? А если что-то приходится укорачивать, в частности, твой нос, который ты часто суёшь в разные дела, то надо что-то и удлинять. На этот раз это были ресницы, а ты всё равно недоволен. Нет, я была права, чтобы…

— Я понял, мне всё нравится, — оборвал я её.

— Ну, вот и хорошо! Осталось дождаться оплаты. Вилли, сколько нам ещё ждать обещанного? Я уже три недели кормлю вас бесплатно, а вы только лоботрясничаете, бессовестные бездельники.

Мы только синхронно вздохнули. Так прошла ещё одна неделя. Вскоре Вилли отлучался на пару дней в неизвестное мне место, но вернулся довольным, пообещав матери, что деньги скоро будут.

В этом томительном ожидании прошло ещё несколько дней. В один из дней на левой башне замка поднялся зелёный небольшой флажок. Повисев пару часов, он исчез с флагштока. Заметив флаг, Вилли обрадовался и засобирался в дорогу.

— Эрнандо, вечером идём с тобой. Деньги пришли, но боюсь, на меня могут напасть, и твои пистоли должны изрядно охладить их пыл.

Я кивнул головой и принялся чистить пистоли и сушить порох. Жаль, что у меня не было сабли, а только стилет, маловато для обороны. Вечером, когда уже сгустились плотные сумерки, мы, закутавшись в плащи, отправились к замку. Дойдя до него, спустя час осторожной ходьбы, Вилли и я остановились возле небольшой калитки в стене.

Постучав условный стуком, Вилли был допущен в неё, и пробыл там довольно долго. Всё это время я простоял, опёршись о стену, вытащив оба своих пистоля из перевязи, держа их наготове. Стоял и слушал тишину, стараясь мгновенно отреагировать на любую опасность.

Всё было пока спокойно, но тишина часто бывает обманчивой. Шорох листвы редких деревьев в стороне, плеск крупной рыбы в недалёком озере, крики ночных птиц и негромкая речь часовых в единственной сторожке, еле слышная здесь, всё привлекало моё внимание.

Наконец, с обратной стороны калитки послышались осторожные шаги, и она протяжно заскрипела, выпуская из замка Вилли. Я сделал несколько шагов в сторону, давая ему возможность выйти.

Вилли ощутимо напрягся, ожидая от меня любой подлости, со страхом глядя на мои пистоли. Но у меня не было планов его убивать. Забрать свои деньги, да, а убивать — нет.

— Идём! Деньги у меня.

И мы пошли в деревню. Вилли шёл впереди, обнажив саблю, а я продолжал идти за ним, выставив пистоли и постоянно контролируя окружающую нас местность. Но всё было спокойно.

Подозрительные тени не прятались в кустах. Да и мы в темноте были плохо видны, поэтому прежде, чем напасть, нас сначала надо было как — то рассмотреть. Добравшись до деревни, мы быстро обошли её и незаметно вошли в дом, встреченные Аерин, которая наблюдала за нами с едва видимым беспокойством.

— Я с деньгами, матушка, — и Вилли выложил перед ней тяжёлый кожаный мешочек, наполненный золотыми монетами. Заглянув туда и измерив рукой его вес, Аерин осталась довольной и не стала пересчитывать его содержимое.

— А это тебе, — и мне был вручен другой мешочек, намного больше, чем отданный Аерин. Мне захотелось его пересчитать.

— Позже сделаешь, здесь всё без обмана, — сказал мне Вилли, — а сейчас надо ужинать и спать.

Аерин ничего не возразила на это и выставила на стол нехитрый ужин. Перекусив, мы поднялись на чердак, и здесь я смог спокойно пересчитать своё золото, перебирая его в тусклом свете небольшого огарка свечи.

В две тысячи реалов была оценена моя доля в общем предприятии. Скорее всего, это была едва сотая часть стоимости драгоценных камней, не считая всего остального, а может быть и тысячная. Но не в моём положении было возмущаться, и я молча спрятал золотые эскудо.

Кошель был набит монетами эскудо и двойными эскудо. Ни одной серебряной монеты в нём не было, а тем более, медной. Но как мне расплачиваться за проезд и еду, пока я не прибуду в Испанию? Да и там золото будет резать глаза жадным торговцам, и никакие пистоли не помогут мне против пятерых или шестерых грабителей. Это было проблемой.

Засыпать очень сильно не хотелось. Видимо, те же мысли мелькали в голове и у Вилли.

— Предлагаю договор! — сказал я ему.

— О взаимном ненападении! — ответил он.

— Да! — Согласен!

И мы с ним уснули. Мне снились лепреконы, нагло блуждающие вокруг и просительно заглядывавшие в моё лицо своими карими глазами. Они прижимали к груди зелёные шляпы и требовали золота. Много, много золота!

— А! Что?! — и я проснулся. Рядом похрапывал Вилли, засунувший под себя свой мешочек с золотыми монетами. Пересчитав свои, я убедился, что всё на месте, но так жить нельзя, и пора было прощаться с этим гостеприимным местом.