Я уже было хотел отказаться от него, но мельком взглянул на Дэди. Лепрекон, почувствовав на себе мой взгляд, материализовал на своей ладони мой дублон и подкинул его вверх. Снова поймав монету, он спрятал её в карман, сделав при этом движение, как будто бы засовывает не денежку, а нож.

Вдруг, как в сказке, скрипнула дверь, всё мне стало ясно теперь!

— Беру! — громко сказал я и вытащил нож финфолков, чтобы передать его мерроу. Дикая женщина выхватила у меня его из рук, и только громкий всплеск воды возвестил нас о том, что «рыбка» уплыла, оставив меня… Думаю, что не с носом, но всё же, всё же, риск — благородное дело, и для благородных.

Мы с лепреконом отошли от воды, и тогда он ненавязчиво протянул свою руку, чтобы забрать заработанный им дублон. Итого, за ночь он заработал целых пять золотых, а я получил обломок оружия.

— Скажи мне, Дэди, я не прогадал с этим обломком? И не отведёшь ли ты меня к Белфасту по своим волшебным тропам? — и я отдал ему ещё один золотой дублон.

— Эй, а ля, ля, ай ля, ля! — затанцевал лепрекон в восторге, и вдруг исчез.

— Всё ясно, — подумалось мне, — смылся! Получил деньги и исчез, по-английски,… но я слишком плохо думал об ирландцах. Через минуту, когда я размышлял, в какую сторону мне идти, и пытался сориентироваться по звёздам, он вновь возник прямо передо мной, с ехидной ухмылкой на своём довольном лице.

— Пойдём! — схватив меня за руку, он повёл одними ему ведомыми тропами.

— Я золото прятал, — пояснил он мне. — Я тебя почти привёл. Здесь до ближайшей харчевни несколько миль, к утру ты придёшь и отдохнёшь в ней, а там и Белфаст недалеко. Насчёт клинка не волнуйся, он в воде не тонет, и в огне не горит, рубит и режет всё, что захочешь. Рукояти у него нет, потому что его прежний хозяин погиб, и рукоять отломилась. Он не магический, обычный, но ты не пожалеешь!

— Сделаешь его под себя, и он снова будет тебе служить верой и правдой, а зовут этот клинок «Верный». Береги его и помни лепрекона Дэди, самого богатого лепрекона на свете! Как тебя зовут, человек?

— Зови Филином, так будет правильнее.

— Ну, тогда, живи и не ухай, Филин, — и с громким издевательским смехом лепрекон рассыпался гроздью искр и пропал. Только лёгкий звон колокольчиков и шелест примятой травы возвестил о его исчезновении.

Я поднял голову вверх и, посмотрев на уже начинающее сереть небо и тускнеющие в преддверии утра звёзды, вздохнул, поправил свой рваный плащ и, завернув в тряпки лезвие меча, зашагал в сторону близких огней, действительно оказавшихся харчевней, стоящей на краю дороги.

Харчевня гостеприимно приняла меня в свои объятия поутру, когда уже выпала свежая роса на травах и редкий туман, медленно расстилаясь над землёй, уползал в своё логово. Холодный очаг только начали растапливать, и большое помещение постепенно наполнялось горьким дымом сосновых поленьев, а потом и теплом, от них же. Это радовало. Усевшись за первый попавшийся стол, я потребовал себе еды, объясняясь на очень ломаном ирландском. Скорее, даже прожестикулировал, чем сказал.

Но меня без труда поняли. Магия денег творит чудеса! А горсть медяков, сразу брошенная на стол, недвусмысленно показывает, чего хочет посетитель. А он всегда хочет есть, спать, ну и размножаться. Видимо об этом подумала и молодая служанка, заманчиво показав в своём декольте два белых полушария, когда нагнулась над моим столом.

Вскоре мне принесли разогретое мясо, хлеб и эль. Эль я не просил, но здесь он был вместо воды, а попросить себе другое питьё я не смог, из-за скудного словарного запаса. Поев и выпив предложенный эль, я отправился спать в одну из комнат, о которой смог договориться с хозяином харчевни и, проигнорировав, при этом, настойчивые попытки служанки подзаработать денег.

Проспав весь день, я отобедал и покинул гостеприимную харчевню. Беспрепятственно преодолев около двадцати километров, оставшихся до Белфаста, я успел войти в его ворота до того, как они закрылись на ночь. В дороге я не привлекал ничьего внимания, стараясь не выделяться в пестрой толпе.

Навстречу мне шли горожане, и на подводах, запряжённых ослами и быками, обгоняли крестьяне. Пару раз проскакали и в одну, и в другую сторону всадники. Больше ничего, слава деве Марии, не произошло.

Мне пришлось накрутить изрядное количество кругов по городу, пока я не разобрался в хитросплетениях его улиц и не нашёл приличную на вид гостиницу. Там я и остановился, смог поесть поздний ужин в тишине, и затем ушел в предоставленную мне хозяйкой комнату.

Проснувшись ранним утром, я направился в порт. Блуждая по его пирсам, я искал подходящий корабль, чтобы отплыть на нём в Португалию. Вскоре таковой нашёлся, это был корабль Вест-Индской компании, собиравшийся транзитом зайти в город Порту, но он отплывал только через два дня. Капитаном корабля был голландец, так что я без труда договорился с ним о собственной перевозке за умеренную плату, и отправился обратно в город.

Порт уже остался позади, а вместе с ним и запах рыбы, шум и гам грузчиков, выкрики пьяных моряков, крики чаек и другие навязчивые звуки большого океанского порта. Улочки Белфаста были кривые, но не грязные. На некоторых домах висели вывески с изображением предметов, которые здесь продавались.