И забывшись, уже сама, не думая, полностью покоряясь жажде наслаждения, сдвинула вниз вырез платья, полностью обнажив грудь, и сама же, развернувшись, бесстыдно притянула голову любимого, чтобы он и телу подарил то счастье, что только что дарил губам.

– А-а-а…

– Проснулас-с-сь?

Этот протяжный шипящий звук резанул, прогнал прочь сон, оборвал крик наслаждения, заставил бешено стучать в висках сердце.

Лючия открыла глаза и резко села.

Соскользнувшее покрывало обнажило тело, дав прохладному воздуху, льющемуся из окна, дотронуться до кожи.

Пальцы лихорадочно схватились на предательский покров и натянули его до самых глаз.

– К-к-кто вы?

Солнце слепило и било в спину стоящего у кровати человека, обволакивая его ярким светом, отчего потерявшая очертания фигура казалась невероятно тонкой и высокой.

Поняв, что Лючия пытается рассмотреть его, незнакомец тихо засмеялся и, взмахнув, как дочери Света показалось, плащом, отгородился им от солнечных лучей.

Лючии пришлось моргнуть несколько раз, чтобы понять, что перед ней стоит еще одно крылатое создание: вовсе не плащ закрывал собой свет, а распахнутые крылья, явившие их обладателя во всей красе.

Лючия задохнулась от восторга: красные крылья, алые, отливающие атласом, одежды, белая, словно светящаяся изнутри, кожа и огненно-красные волосы, легкой волной обрамляющие невозможно красивое лицо.

Лучистый взгляд незнакомца обволакивал, ласкал, заставлял смущаться: Лючия могла бы поклясться, что чувствовала легкое прикосновение к своим губам, загоревшимся щекам, обнажившемуся плечу.

Проследив за дерзким взглядом, опускающимся все ниже и ниже, леди Росто усилием воли стряхнула оцепенение и вновь натянула выпавшее из рук покрывало.

На мягких губах мужчины появилась ироническая усмешка.

– Ты прекрас-с-на, - повторил он слова, которые только что во сне произнес…

«Кто?» - Лючия зажмурилась, пытаясь удержать в памяти лицо того, кто сладко целовал и был желанен, но видение быстро растворилось.

– Кто вы? И почему на мне нет одежды? – требовательно спросила она, досадуя, что упускает нечто важное. Под ложечкой тревожно засосало.

Незнакомец сложил крылья и присел на корточки у кровати, отчего его лицо так сильно приблизилось, что дочь Света поймала собственное отражение в зеленых глазах.

«Я где-то видела похожие глаза, - мелькнула мысль-воспоминание, - но не на этом лице. То было смуглым...»

Неверная память вновь отказалась явить потерянный образ.

– Меня зовут Захра, я великолепный дэйв.

– Великолепный? Что это? Прозвище?
– Лючия не узнавала свой голос, словно она слышала его находясь под толщей воды.

– Дэйвы все великолепны. Этого не отнять, - мягко улыбнулся Захра, скользя взглядом по ее лицу.
– Мы красивы и дарим удовольствие. Разве ты сама этого не чувствуешь?

«Услада глаз, услада тела...
– только и успела подумать Лючия, когда волна наслаждения накрыла ее с головой.
– И голос, что ласкает слух...»

– Ты сама разделась, как только оказалась в моей постели.

– Не может быть...

– Смотри.

– Ох...
– Лючия и не заметила, когда вновь успела скинуть покрывало. Закрыв грудь рукой, нашарила его край и торопливо натянула на себя.
– Мы случайно не...

– Нет, - эхом повторил улыбающийся Захра.

– Ох, спасибо всем богам!
– с облегчением выдохнула Лючия, потихоньку выплывая из омута глаз незнакомца.
– На всякий случай предупреждаю: я замужем.

– Дэйва человеческие законы не волнуют. Есть только желание. Его желание.

– Я так понимаю, что сейчас вы меня не желаете?
– уточнила Лючия, и, увидев смешинку в глазах дэйва, кивнула: - Ну и ладненько.

Спустив ноги на пол, устланный мягким ковром, и сноровисто обернувшись покрывалом, осторожно поинтересовалась:

– Тогда объясните мне, что я делаю в вашей опочивальне?

– Ты избранница. И тем, что до сих пор не бьешься в приступе безумия, доказала - я не ошибаюсь, - предупреждая поток вопросов, Захра поднял ладонь.
– Так уж устроено, что человек не в силах вынести прямой взгляд дэйва, а от прикосновения и вовсе теряет разум. Но иногда среди вас встречаются одаренные магией, избранники, которые выдерживают неприкрытую сущность Великолепных. Такие ведьмы, как ты, могут служить нам долго-долго, получая в благодарность