Прилагаемые усилия давали плоды, но так не могло продолжаться вечно. Авроры тоже люди, со своими моральными ценностями, поведенческими нормами, которые нельзя перебороть приказом одного отупевшего от страха старика. Большие деньги могут закрыть рты свидетелям, заставить сотрудников аврората подчиняться официальным приказам, однако со временем вопросы начнут возникать даже у карьеристов и лишенных морали личностей.

Кто следующий? Сколько это будет продолжаться? Почему мы скармливаем магов нежити? Разве не надо, хоть какие-то приличия соблюдать? Сначала авроры, ловившие пожирателей, задавали эти вопросы друг другу, не вынося проблему из круга сослуживцев. Потом проговорился один, за ним второй. Проблема стала подниматься в кругу семьи, а что знают двое, знает весь мир.

Обвинительные статьи выходили регулярно, правда больше походили на теории заговора, или сухую статистику убитых пожирателей. Фадж отвечал неохотно на «клевету» в свой адрес, чаще всего пресс-конференциями. Такие мероприятия выставляли его ещё большим дураком, ведь выступал он один против толпы знатоков своего дела.

Взаимные пикировки не прекращались ни на день, пока министр не заигрался в короля. Очередной «пожиратель» был приговорен к поцелую, через день после задержания. За такое время никто бы не успел собрать заседание, найти адекватную защиту для подсудимого, изучить дело. Всё обстряпали быстро, по закону военного времени. На вполне резонный вопрос, кто является полководцем врага, Фадж не смог найти ответ.

Стэнли Шанпайк, паренёк, из-за которого противостояние оппозиции и министерства разгорелось с новой силой, всего лишь имел неосторожность чесать языком не в то время, не в том месте, на темы, к котором он не имел никакого отношения. Парнишка заврался, утверждая что он в курсе о планах пожирателей. На его голову об этом узнали не сторонники Волан-де-Морта, которые бы максимум отметелили хвастуна хорошенько, предварительно ограбив, а честные и законопослушные мракоборцы.

Сидя в уютной камере Азкабана, делясь воспоминаниями с дементорами, он трижды пожалел о сказанном, готовясь сознаться во лжи перед кем угодно, принять любые зелья дабы оправдаться, как его выволокли из камеры и потащили в зал, где обычно проводят экзекуции. По дороге он обоссал свои штаны от страха, понимая куда его ведут. Шанпайк начал рыдать, умолял отпустить его, клялся что не имеет никакого отношения к Волан-де-Морту. Страх перед смертью пересилил страх перед именем тёмного лорда.

На его счастье, авроры прислушались к его воплям, подвергнув сомнению приказ министра. Они воспользовались своими полномочиями, допускающими применение непростительных на пожирателей во время войны, о чем недавно упомянул сам министр. Взяв под контроль кондуктора ночного рыцаря, ему задали один простой в сущности вопрос. Ответ их не удовлетворил, и они устроили побег невиновному.

Служак конечно уволили с позором из корпуса мракоборцев, но думаю их это не слишком волнует. Их имена и версия произошедшего отпечатались в каждом журнале политической направленности в магической Британии. Они стали предателями в глазах прикормленных авроров Фаджа, героями в глазах простого народа и лакомым кусочком для журналистов. Бывшие авроры получили возможность рассказать свою версию произошедшего и происходящего в министерстве, а ещё круглую сумму денег для приукрашивания действительности.

Оказалось, приукрашивать ничего не надо. Проблем у министра магии было выше крыши. Лишившись значительной части постояльцев кормушки, дементоры начали устраивать рейды в крупных городах, о чем министерство всеми силами пытается умолчать. Такая информация, при железобетонных доказательствах, могла похоронить Фаджа. Главное убедительно подать. Первые заголовки гласили: "Нападения дементоров в окрестностях Лондона", "Министр пытается задобрить тюремщиков душами невиновных?", "Потеря контроля над ситуацией!"

По хорошему, после такого оставалось только сложить с себя полномочия министра, но Фадж заупрямился, полностью ушёл в затворничество, взвалив работу с прессой на плечи своей помощнице, некой Долорес Амбридж. Женщина вела пустые разговоры, давала обещания ни о чем. Кто-то в ежедневном пророке назвал её искусным оратором, Рита Скитер назвала её балаболом. Я склонен согласиться с журналисткой.

Новым ударом по режиму Фаджа, стало интервью с Гарри Поттером. Событие, переплюнувшее десяток уличительных статьей с вопросами к бывшим аврорам. Я задействовал весь актерский опыт, приобретённый в Хогвартсе.

Не снимая маску пятнадцатилетнего парня, я говорил с позиции уверенного в себе и своих силах мага, опытного чародея, давшего отпор пожирателям смерти во время чемпионата мира по квиддичу. Взрослый не по годам волшебник, ещё не успевший разобраться во всех тонкостях политической игры, нашел отклик в сердцах волшебников, потерявших родных и пострадавших от действий Волан-де-Морта. Не замечая провокационный подтекст, моё поведение цепляло своей неподдельной честностью.

Реакция министерства последовала незамедлительно. В тот же день, как вышел новый выпуск пророка. Его раскупили так быстро, что пришлось в срочном порядке пускать в печать новый тираж, но об этом я узнал сильно позже, со слов Скитер. Тогда я не задумывался о финансовом успехе, ожидая следующий ход министра магии. Признаю, не думал, что он сойдёт с ума, послав по мою душу дементоров, хотя такой вариант событий я предвидел. Шансы были пятьдесят на пятьдесят. В другой вариации, Корнелиус Фадж все спускал на тормозах. Думаю, я не могу до конца свыкнуться со своей силой истока.

Нападение произошло в Литтл-Уингинге. Фадж не знал, что Гарри Поттер уже год как сменил место жительства, отправив нежить по старому адресу проживания. Я мог даже не заметить двух дементоров, отправленных по мою душу, но благоразумно оставленное заклинание слежения в доме на тиссовой улице, оповестило меня об опасности, грозящей моим родственникам.

Соблазн оставить на съедение дементорам Дурслей был крайне велик. Эти люди мне никто, их смерть никак не повлияет на меня, да и моё присутствие в их доме нужно будет как-то объяснить…