— Ты сейчас договоришься, Поттер.

— С тобой, увы, это невозможно. Договариваются с разумными людьми — ты к этой категории не относишься.

Развернувшись, я зашагал к ждущим меня в карете друзьям. Драко Малфой не сделал ничего, чтобы остановить меня. Удивительно, неужели та порка образумила его. Если так, то Люциус не совсем безнадежный отец.

В большом зале, кто разинув рты, в основном первокурсники, кто заткнув уши, слушал пение детского хора. Извините, магического детского хора, называемого хором лягушек. Почему так? Все просто — детишки, весьма талантливо, исполняли песни на английском или латыни. Иногда их пение сопровождалось кваканьем лягушек. Гениальная идея, надежная, как дементоры, охраняющие Хогвартс. А ведь всё дело в специфике менталитета магов, главное выпендриться.

По лицам детей можно увидеть падающий интерес к этому мероприятию, по мере возрастания курса. Первогодки, особенно магглорожденные, слушали музыку с неподдельным интересом. Второгодки тоже не отрывали взгляда от хора, однако он не был в новинку для них. Мои однокурсники больше поглядывали на стол с пустующими тарелками и кубками, которые в скором времени обещали наполниться всевозможными лакомствами. Четверокурсники слушали музыку исключительно из уважения к профессору Флитвику, хормейстеру. Пятикурсники откровенно скучали, но не издавали лишние шумы, ведь в отличии от шести-семикурсников, они ещё не постигли искусства безмолвного общения, так помогающего списывать на экзаменах. Соответственно, чаша нетерпения переполняла учеников — столько тем нужно обсудить, будто до этого пол дня в поезде занимались исключительно репетиторством полузабытого материала прошлого года.

Вот отзвучали последние слова и зал взорвался аплодисментами, не слишком бурными. Младшекурсники подражали старшим, а старшие не питали особого энтузиазма. Слово взял Дамблдор. Он представил детям Римуса Люпина, нового профессора по ЗоТИ, и Хагрида, нового профессора по уходу за магическими существами. Полувеликан впечатлил разве что первогодок, для остальных он был уже приевшейся зверушкой.

Римус Люпин, в противовес Хагриду ничем особым не выделялся, однако волна шёпота прошлась по залу именно после его представления. В Хогвартсе не так много народу, как может показаться, контроль над информацией находится на уровне плинтуса, поэтому все уже знали о стычке нового профессора и дементора. То, что он ещё жив и никто не пострадал уже положительно сказывалось на его репутации.

Дамблдор таить информацию о произошедшем не стал, объявив об указе министерства, детально описав предпочтительное поведение ученика в присутствии стража Азкабана. Также он сгладил углы стычки Люпина и нежити в поезде, окрестив её не иначе как «проверкой» в «Хогвартс-Экспрессе».

Ещё пара таких проверок и, возможно, какой нибудь альтернативно одарённый досрочно окончит своё обучение самым радикальным образом. Будем надеяться, что этим идиотом окажется надоедливый Малфой младший.

Директор продолжал распинаться, особенно всматриваясь в лица учеников младших курсов, акцентируя внимание на расположении дементоров. Те будут охранять каждый вход и выход. Сколько будет длиться это вынужденное сосуществование, Дамблдор не уточнил. Предполагаемый срок — до поимки Сириуса Блэка. Детишки судачили, а с чего бы ему оказаться в Хогвартсе? Интересно, как изменилось бы отношение учеников ко мне, узнай они, что из-за моей героической персоны каждый ученик в школе под прицелом фанатика, сторонника Волан-де-Морта и массового убийцы?

Нет, глупо рассуждать над такими вопросами. С тем же успехом могу спросить себя: что случится со мной, узнай общественность, кто я на самом деле? Тем более, когда звезда вечера Люпин и, в меньшей степени, Хагрид.

Окончив свою речь, Дамблдор проделал уже не новый трюк с материализацией еды. Сказка теряет колорит, когда сценарий заучен в нудных повторениях, тем не менее в действиях Дамблдора не сквозила обыденность. Демонстрируя фокус с появлением еды из ниоткуда для горстки первокурсников, директор искренне улыбался. Прекрасный актёр!

Пир закончился на хорошей ноте, ровно когда еда со столов стала показывать совсем не волшебное свойство заканчиваться. По указке деканов, старосты факультетов собрали учеников, особенно младших, и повели в гостиную своего факультета. Время отдыха. В бытности магом есть немалые плюсы. Ежедневная рутина перестаёт отягощать тебя, к примеру ночное переедание. Не могу взять в толк, как Фадж, будучи одарённым, имеет такие габариты…

Со следующего дня ученики окунулись в учёбу с головой. Я же только по пояс, ведь забивать на уроки, как говорят некоторые ученики, стало моим школьным кредо. Время от времени я играл роль мальчика-который-учиться-лучше-всех-в-Хогвартсе. Выражалось это тем, что мой скучающий вид раздражал учителя, который пытался поймать меня на невнимательности. Однако, после пары вопросов, он с удивлением обнаруживал, что Гарри Поттер знает о чём идёт речь и неплохо бы докинуть сверху пару лишних очков, дабы не выглядеть идиотом в глазах учеников.

Впрочем, ничего нового. Учителя куражатся, потом видят, что я не отлыниваю — даже если не понял вопроса с первого раза, я отвечаю, и все счастливы. Была надежда на хоть какое-то разнообразие с приходом сменщиков на посту ЗоТИ и уходу за магическими животными. Надежда оправдалась, мог бы сказать я, не зная весь материал наперёд. Впрочем пара курьёзов всё же случились.

Первый имел место быть на уроке Хагрида. Полувеликан решил провести урок на опушке запретного леса. Днём лес относительно безопасен, если сильно не углубляться, а под присмотром полувеликана ничего плохого случиться не должно. Преподавательского опыта у новоиспеченного профессора оказалось ноль целых ноль сотых процента. Интуитивного умения вести урок тоже не наблюдалось. В итоге, пока он не сообщил как правильно открывать «чудовищную книгу о чудищах», почти все ученики оказались с укушенными руками, ушибленными локтями и прочими незначительными порезами.

Стилизованный под неизвестного паукообразного монстра, магический манускрипт был хитро зачарован, позволяя себя открыть только при выполнении конкретного условия. Ученик должен погладить книгу по корешку. Хагриду и в голову не пришло, что толпа тринадцатилетних детишек, впервые видящих подобную литературу, не смогут управиться с ней, банально физически.

— Ах, какие мы все глупые! — Насмешливо воскликнул Малфой. — Оказывается, всего лишь надо погладить! А мы и не знали!

— Я… Я… Думал, они такие милые, — неуверенно сказал Хагрид, взглянув на меня.