И Кирилл замолчал. И Лиагель, и Гелегост внимательно слушали рассказ, позабыв про свои кружки.

– При каком?
– стало интересно орку.

– То же самое спрашивает и парень. А русалка ему и отвечает: «Вот… кинешь мне десять палок — и я всех воскрешу».

– Как это?
– не понял Гелегост.

– Ну… - Кирилл чешет затылок, - ну, ему нужно будет ее… залюбить. Десять раз подряд. Ну… отыметь.

– А!
– Гелегост хлопает в ладоши.
– Гелегост бы справился с таким заданием.

– Ну… к сожалению, внук не был так могу, как Гелегост.

Гелегост понимающе кивает головой.

– Не повезло ему тогда, - выносит орк свой вердикт.

Кирилл продолжает:

– «...а если не сможешь — то обращу тебя в камень», - говорит. Ну, делать нечего. Соглашается парень. Один раз ее взял. Второй, третий. А на четвертый уже пиписька и не стоит. Ну… русалка взяла — да и превратила его в каменную статую. Просыпается, значит, самый маленький внук. Смотрит — никого нет. Походил по дому, ни завтрака, ни брата, ни бабки с дедом. Пошел на улицу, зашел в сарай. Смотрит — дед с бабкой мертвые. Вздыхает тяжело… и понимает, что делать нечего. Тоже вспоминает древнюю легенду. Ну и бежит, короче, по лесам, добегает до того самого озера, смотрит на статую своего брата, ну и: «Руса-а-алка-а! Руса-а-а-алка-а-а-а!» Повторяется то же самое — небо темнеет, вода вспенивается, бурлит. И появляется она. Краси-ивая! «Не говори! Знаю, - говорит она, - знаю беду твою. Могу я и деда, и бабку, и корову оживить, и брата вернуть. Но при одном условии. Вот… кинешь мне… десять палок — и оживлю. А нет — так извини. Быть и тебе каменным изваянием». Задумался мальчик. «Десять?» - переспрашивает. «Десять», - подтверждает русалка. Мальчик думает. «А можно двадцать?» Русалка усмехается: «Можешь и двадцать, если сможешь». «А тридцать можно?» Русалка вообще смеется: «Ну можешь и тридцать, коль потянешь». Мальчик думает: «А пятьдесят?» Русалка ухахатывается: «Если и правда сможешь, то можешь и пятьдесят!» Мальчик еще дольше задумался. Хмурится такой, смотрит на русалку с недоверием, а затем и говорит: «А ты… как наша корова, не помрешь?»

И тут Гелегост взорвался. Заржал так, что ближайший к нему гном, кажется, оглох.

Смеялся он еще долго. До тех самых пор, пока к ним за столик не подсел Бегриф.

– О-па!
– удивленно говорит Кирилл.
– Я думал, ты не вернешься из Борделя!

– Пришлось, - хмуро говорит он.
– Проблема у меня.

– Какая?
– спрашивает Кирилл, но Бегриф молчит. Что-то обдумывает. А затем смотрит на Лиагель. Спрыгивает со стула, подходит к ней и показывает рукой, прося наклониться к нему.

Эльфийка наклоняется.

– У меня… дело такое… деликатное, - мнется Бегриф.
– Наша Аква… она… может… вернуть… мужскую силу? Ну… она же типа… как бы… лекарша?

Лиагель задумывается. Смотрит на парней, которые снова что-то обсуждают и не слышат их разговора.

– Ну… наверное. Но лучше у нее тогда спросить.

– А куды она делась?
– Бегриф начинает оглядывать таверну, пытаясь найти ее глазами.

– Она наверх поднялась. В шестнадцатый номер. Ждет там меня, но не думаю, что будет против помочь тебе сначала.

Бегриф понимающе смотрит на Лиагель, кивает.

– Не говори никому, - указывает на нее пальцем.
– Им — особенно!

Теперь его палец-сосиска указывает на Кирилла и Гелегоста.

– Конечно, - обещает Лиагель, после чего дворф удаляется.

Аква сидит на кровати в своем пустом номере. Свечи она не зажигала. Сидит в темноте, прислушиваясь к шагам снаружи. Хотя и понимает, что, если за ней придут Бесшумные, шагов услышать ей не суждено.

Ровно так и происходит — мягко шагающий по дощатому деревянному полу Бегриф идет совершенно беззвучно. Его лицо — плоское, как маска, безэмоциональное. Его пустые глаза застывают лишь на номерах дверей — десятый, одиннадцатый.

Он не спешит.

Двенадцатый, тринадцатый…

Времени еще много.

Четырнадцатый, пятнадцатый.

Времени полно…

И он останавливается перед шестнадцатым. Внутри темно, но Аква бы и не зажигала свеч. Зато вот из-под семнадцатого номера идет мягкое свечение.

Очень тихо вдыхая воздух (так тихо, чтобы Аква не услышала), Бегриф аккуратно вынимает из-за спины остро наточенный кинжал из черной стали — лишь некоторые избранные знали, что такие вручают лишь лучшим ассасинам, прошедшим обучение. Единственным, оставшимся в живых. Ибо в орден берут лишь тех, кто убьет всех остальных и доживет до конца. Их было тринадцать. Но выжил только он.

Пройдет достаточно времени, прежде чем настоящий Бегриф вернется с того борделя. К тому моменту Аква уже будет мертва. Возможно, придется убить и эльфийку, если вдруг она все же придет, но убийце почему-то кажется, что этого не случится, ведь эльфийка будет ждать. Ждать, пока лже-дворф решит свою деликатную проблему…

Взяв кинжал покрепче, лже-Бегриф аккуратно взялся за рукоятку. Недолго подержал, а затем, передумав, отпустил. Поднял кулак — несколько раз постучал.

– Это я, - говорит он голосом Лиагель, - можно войти? Или ты уже спишь?

– Нет, входи!
– слышит он голос Аквы и совершенно точно определяет, в какой части комнаты она находится. Понимает, на какой высоте сейчас ее рот, а следовательно, знает, где глаза и точка между ними.

Обстоятельства. Совпадения. Судьба.

Вселенная в редких случаях бывает ленива.

Быть может, провидение, а может сам рок привел в этот вечер Карлейна в ту таверну. Всего за пару часов до последних событий Мадам о чем-то беседовала с графом, и сразу после этого Дракула вызвал к себе его, Карлейна.