Шрифт:
Уголок его губ едва заметно дергается.
– Я еще никогда не убивал маленьких девочек…
В правой руке Эльзы вспыхивает огненный шар, который тут же устремляется в наемника, но тот умудряется вильнуть в сторону. Пламень врезается в стену, отбрасывая в разные стороны брызги. Одна из них падает прямо возле ноги ассасинки. Но она сейчас смотрит не туда – она наблюдает, с какой нечеловеческой скоростью наемник оказывается у Эльзы и наносит удар по маленькой девчачьей шейке, из которой тут же фонтаном брызгает кровь.
Дернувшись и издав короткий крик, Эльза падает на пол, держась за горло, словно так она могла остановить кровотечение.
– Перегил, - хрипит она, глядя в потолок. – Я молю тебя о помощи…
Наемник садится рядом, внимательно глядя ей в глаза. Затем он направляет свой взор к потолку, будто желая посмотреть, на что смотрит Эльза, но там, естественно, ничего нет. И потому он снова смотрит на нее.
– Твое сердце бьется в три раза чаще, - констатирует он, - потому что ты теряешь много крови. Очень скоро кровопотеря будет такой сильной, что твое тело онемеет. Ты перестанешь дышать, и свет в твоих глазах угаснет. И все это… из-за прихоти посмотреть на мое лицо. Вместо того, чтобы жить дальше, ты попросту умрешь здесь. Прямо на этом грязном полу...
Не из-за прихоти,– понимает ассасинка. Но какая теперь разница? Кому-то она стала больше не нужна, и от нее избавились. Как от изношенных сапог.
Дыхание Эльзы прекратилось. Ее маленькие детские ручки медленно спустились на пол, коснулись его локтями, а затем разогнулись и безжизненно плюхнулись вниз.
– Да проводит тебя к твоему Богу Мрачный Привратник, - закрыв ей веки, наемник встал, а затем подошел к лежащей на полу карте, десятке черепов. Поднял ее и отнес к столу. Замешал эту карту, а также свой туз, обратно в колоду. – Мне не платили за твое убийство – лишь за поимку. Но заказчице ты вряд ли теперь понадобишься, - он многозначительно посмотрел на труп Эльзы. – Посему, я бы мог тебя отпустить.
Ассасинка знает, что этому не бывать. И потому ни на что не надеется.
– Однако, - говорит он и садится перед ней на пол. Колоду размещает между ними. – Ты тоже видела мое лицо. А у меня есть правило. Любой, кто его видел, должен умереть. Если Колесо Слепых не решит иначе. Ибо я – не судья. И не мне дано выбирать, будешь ли ты жить, или же умрешь. Я - кара Господня. Но случай… слепая удача – сама справедливость, Его воля. Истинно судья бесстрастен именно тогда, когда он слеп. Именно поэтому в моих краях тех, кто выносил приговор, ослепляли. Пронзали их глаза раскаленными кинжалами. Добровольно!
Ассасинке нечего на это сказать.
Хотя…
– А не проще ли просто брать слепых?
Мужчина отрицательно качает головой. А затем нежно убирает мокрую прядь, прилипшую к ее лицу, за ухо. Он нежно проводит по щекам ассасинки обеими руками и поправляет ей прическу, вытирает слезы. Черт! Она все-таки прослезилась!
– Тот, кто был слеп, будет слеп во всем, но тот, кто будет ослеплен ради великой цели, прозреет!
И он снимает верхнюю карту с колоды.
Десятка.
Как та, что была у Эльзы, но не с черепами.
– Десятка щитов! – одобрительно кивает наемник. – У тебя шансы выше, чем были у Ее высочества!
И ассасинка видит, как сжимаются пальцы наемника на рукояти серповидного кинжала. Словно диск луны. Тонкой луны, практически исчезнувшей, или, напротив, только что появившейся.
Эльфийка берет часть колоды и отбрасывает ее в сторону. Берет карту из центра.
На мгновение ей кажется, что там тоже десятка. Черепа, но десятка.
…но их всего девять.
Девять…
…на одно меньше.
– Эх, - тихо произносит наемник, - не повезло. Но победа была так близка…
И Ассасинка закрывает глаза.
А затем чувствует острую жалящую боль от соприкосновения острого клинка со своей шеей.
Глава 5. Воссоединение
Солнечный луч, пробившийся сквозь деревянные ставни, очень медленно скользил по ее телу, касаясь оголенных участков, неприкрытых простыней, словно ласковый, нежный любовник. Он поднимался до тех самых пор, пока не коснулся ее век.
Именно тогда она и проснулась.
Блаженно потянувшись, открыла глаза - сына в комнате не оказалось. Прячется под кроватью, или еще где?..
Чтобы понять на сто процентов, так ли это, брюнетка принюхалась. Осознав, что мальчика в комнате нет с вероятностью в сто процентов, она медленно села на кровати, вальяжно потянулась, и лишь затем встала, направилась в ванную.
Давненько уже она не спала на кровати с такими мягкими перинами. Все чаще и чаще ее постелью становилась земля, покрытая разве что листьями, да травой.