– Возможно, она права, - спускаясь с коня, говорю я Кириллу, после чего иду к входу, материализуя из Тени себе трость. Так, для солидности. Да и… может, придется прибегнуть к старому трюку с цепью, сдерживающую теневого пса?

Внутри было немного темновато, да еще и запах стоял… такой… спёртый.

А вот знахаря не было.

– Эй, хозяин! – орет Кирилл. – Кто мне тут продаст укрепляющий эликсир для волос? Надо, чтоб волосы были мягкими и шелковистыми! Или тут самообслуживание?!

Я уловил некое движение. Где-то внизу… в подвале.

И потому тут же проследовал на звук. И, когда старик появился в проеме между книжными полками, где, как оказалось, была потайная дверь, я уже стоял там. Ждал его.

Губы старика затряслись, а глаза расширились. Он упал на колени раньше, чем я рот успел открыть. Стал причитать и просить прощения. Сказал, что «Орден Бесшумных» заставил его пойти на предательство, а также, что сделает всё, чтобы искупить свою вину.

Ползком он добрался до моих ног и принялся их расцеловывать.

Я молча поднял глаза и встретился с Кириллом взглядом. Тот, очевидно, с трудом сдерживал свой смех.

– Нужно, - вдруг все же вклинился он, - языком их вылизать. Тогда граф… тебя может и простит.

«Кирилл! Это ты?! Я здесь!» - раздается девичий голос. Прямо из потайной двери. Очень-очень приглушенный, но достаточно громкий для того, чтобы мы его расслышали. Это была Лиагель.

Едва этот крик раздался, как старик замер. Словно оцепенел.

– Богами клянусь, я… - закончить он не успел, так как я схватил его за шкварник и поднял над землей. Он оказался тяжелее, чем я себе представлял – даже пришлось использовать немного силы Кошмара, чтобы провернуть такой трюк. Правда того эффекта, на который я рассчитывал, произвести не удалось – одежда начала рваться, и знахаря пришлось поставить на место.

Кирилл рванул в коридор, а я последовал за ним, волоча за собой предателя.

Когда мы оказались на месте, то меня немного передернуло – эльфийка лежала на каменном столе, прикованная по рукам и ногам. Ее грудь была обнажена и немного блестела в некоторых местах от того, что была влажной – кажется, он успел расцеловать (или даже пооблизывать) и ее. Прямо до того, как теми же губами припал к моим сапогам. На лице красовалась алая струйка крови, а на шее болталась повязка. Очевидно, знахарь пытался заткнуть ей рот, но в спешке сделал это не очень туго – и Лиагель освободилась.

Кирилл поднял с пола обрывки ее одежды и прикрыл грудь до того, как освободил ее руки и ноги от цепей. Его лицо сейчас не выражало ровным счетом ничего – никаких эмоций. Затем он остановился и замер.

– Где ключ от цепей? – этот вопрос был задан голосом, какой до этого я еще у Кирилла не слышал – более глухим и на несколько тонов ниже.

Старик без каких-либо пререканий тут же снял со своего пояса связку ключей, выбрал верный и протянул его Кириллу. Парень взял его и не спеша освободил свою девушку. Затем она очень крепко его обняла и заплакала.

Очень аккуратно он освободился от ее объятий, отдал ей ключ, улыбнулся уголками рта, а затем…

Он развернулся так резко, что моя Тень чуть было не отреагировала на это одним из защитных действий. Благо, я успел понять, что его агрессия распространялась не на меня и успел ее остановить.

Занахарь получил удар с ноги прямо в лицо – и я его отпустил, позволяя грохнуться на пол.

Но Кирилл не остановился. Он пнул его еще трижды – два раза в живот и напоследок снова по лицу.

– Сука! – орет он и хватает знахаря за грудки. – Сука! – бьет его кулаком в челюсть. – Сука! Сука! Сука! Сука!

Лицо знахаря принимает еще четыре удара – по одному на каждую «Суку». Теперь Кирилл пытается поднять его, но сил не хватает, а потому он просто бросает его на пол и продолжает пинать. Он пинает его с такой яростью, что даже мне становится немного жутковато.

– Ты мою женщину тронул! – пинок в живот. – Гнида! – еще пинок. – Сука! – пинок в лицо.

А затем серия быстрых остервенелых пинков, а затем снова он опускается перед ним на колени, снова хватает за грудки и снова бьет кулаком, выбивая к чертовой матери несколько зубов.

Кулак Кирилла весь в крови – не только в крови знахаря, но и в его собственной.

И всё заканчивается.

Кирилл стоит перед знахарем на коленях, сжав окровавленный кулак, и весь трясется от избытка адреналина в крови. Знахарь едва дышит, но, кажется, все еще дышит. Правда, сознание его уже давно покинуло.

– Никогда больше ее трогай, - словно ставя точку в этом «поединке», шепчет Кирилл.

Лиагель тоже немного трясет. Она все еще сидит на каменной кровати, прикрывая грудь обрывками одежды. Слегка облизывает пересохшие губы и обращается ко мне: