Шрифт:
— А почему нет? Дари, — с показной снисходительностью отозвался Тёма. — Можешь и автограф попросить. Если хочешь, я вас с ней даже сфоткать могу!
— Ой, правда? Спасибо!!! — Тоня снова заскакала на месте как мячик, и Пашка готов был поклясться, что Нежданов, хоть и строит из себя сейчас сурового и чёткого пацана, в глубине души млеет от этой милой непосредственности.
— Ну пойдёмте же, пойдёмте к своим! — поторопил Артём. И в этот самый момент они все услышали:
— Пашка!..
Он не поверил своим ушам. Ни на секунду не поверил!
Её не должно быть здесь, она сейчас у себя в школе, на собственной линейке… да не может такого быть, просто не может!
И всё-таки он молниеносно обернулся, тут же уперевшись взглядом в Милу.
=64
Москва, 2017 год
— Обычно, — осторожно сказала Даша, — когда боишься кого-то потерять, стараешься быть к нему внимательнее и… беречь его чувства. Всё твоё поведение свидетельствует об обратном, уж извини.
Милка помотала головой, не отрывая ладоней от лица. Поколебавшись пару мгновений, Даша опустилась на пол с ней рядом. Чёрт с ним, с платьем…
— Пашкина дружба — это единственная постоянная величина в моей жизни, — сказала Мила наконец. — Он всегда любил меня безусловно, принимал безоговорочно. Не за что-то, не за какие-то заслуги или черты характера. Наоборот, Пашка прекрасно видит и знает все мои недостатки. Это… очень редко встречается — чтобы вот так безоглядно любили, веришь?
Даша неопределённо пожала плечами:
— Если так, то зачем ты сама постоянно его отталкиваешь? Играешь с ним? Прости, но… я тебя совсем не понимаю.
— Я и сама себя не понимаю, — Мила горько и зло рассмеялась. — Я знаю, что он всё сделает, что я только ни попрошу, и в то же время… мне постоянно надо получать этому подтверждение. Я всякий раз боюсь, что когда-нибудь ему надоест… и в то же время не могу остановиться.
— Ясно, — усмехнулась Даша, покачав головой. — Очень милосердно с твоей стороны — причинять дорогому человеку всё больше и больше боли, испытывая его на прочность, и втайне ликуя после каждого такого испытания: “Ура, его любовь по-прежнему со мной!” И по фигу, что он после каждой такой эмоциональной встряски по кускам себя собирает…
— Я сволочь, знаю, — кивнула Мила. — Но я… не могу перестать. Это какая-то зависимость. Мне постоянно нужно проверять, по-прежнему ли я ему дорога.
— Ты доиграешься когда-нибудь.
— И это тоже знаю.
— Пф-ф, — Даша закатила глаза. — По-моему, тебе просто нравится строить из себя страдалицу. Ах, какая я бедненькая и несчастненькая, ах, никто меня не понимает, ах, я сама мучаюсь от собственной неординарности, но я же “нетакаякаквсе”. А стать обычной в твоём понимании — страшно, вдруг Паше эта обычность быстро наскучит? Ты боишься, что, будучи хорошей девочкой, банально его не удержишь… Вот и цепляешь своей неправильностью и нестандартностью, от которой сама уже устала.
— Глубокий психологический анализ, — фыркнула Мила. — А впрочем… впрочем, ты права. В любом случае, я не хочу терять Пашку, понимаешь? Такие друзья на вес золота. Да у меня и нет больше друзей, по большому счёту… Всем на меня наплевать. Люди либо тупо меня используют, либо просто проводят со мной время от скуки. Кроме Пашки, никто меня не любит.
— А как же твой муж? — осторожно спросила Даша. Милка расхохоталась — искренне, от души.
— Издеваешься?! Да Мишке на меня плевать так же, как и всем остальным.
— Зачем тогда… всё это? — имея в виду свадьбу, с недоумением поинтересовалась Даша.
— Просто Мишке со мной весело и легко, — она улыбнулась. — Родители ему к свадьбе квартиру подарили. Ну, и в сексе у нас всё отлично, уж прости за откровенность.
— Потрясающая причина для брака. И конечно, это всё объясняет, — съязвила Даша. — То есть твоему парню просто нужна была отдельная хата, где можно спокойно потусить и потрахаться?
— Отдельная хата — не так мало, как тебе кажется, — Милка философски пожала плечами. — Для меня это тоже стало одним из решающих аргументов… Очень уж хотелось из дома сбежать. Подальше от моих дорогих мамочки и папочки, — язвительно добавила она, имея в виду приёмных родителей.
— Они, наверное, переживают за тебя…
— За меня? Хрена с два, — Милка зло рассмеялась. — В списке людей, которым на меня насрать, родители будут занимать почётное первое место.
— Да не может такого быть! — не поверила Даша. — Они же тебя удочерили. Зачем им это делать, если бы ты была им не нужна? Они тебя любят…
— Они не меня любят. Они любят память о своей погибшей дочери и много лет безуспешно пытаются впихнуть меня в рамки её иконописного образа. Я — их великое разочарование.