— Шанриз.

Голос короля вернул меня из воспоминаний в кабинет к окну, за которым шел снег. Я обернулась и присела в реверансе. Государь кивнул, прошел к столу и, сдвинув в сторону письма, на которые мне предстояло ответить, уселся на их место.

— Вы грустите, — отметил Его Величество, не спеша перейти к сути дела.

Ко мне он заглядывал нечасто, обычно с каким-нибудь делом. К примеру, когда надо было отправить его письма или документы. Иногда с замечаниями, но их было крайне мало и более всего они оказывались несущественной мелочью, на которую мне мягко пеняли. Потом задавалась пара вопросов ни о чем, и государь уходил. Сейчас в его руках ничего не было, а потому оставалось гадать, что понадобилось от меня монарху.

— Скорей, пребываю в меланхолии, — улыбнулась я.

— Отчего меланхолия? Устали? Или же что-то вызвало ваше недовольство? Хендис более…

— О нет, — поспешила я заверить государя, — его милость теперь относится ко мне без всякой предвзятости. Мы даже иногда вместе ходим играть в спил.

— Тогда что же? Вы ведь рвались к мужской должности, теперь она у вас есть. Мне кажется, я дал вам то, что вы хотели.

— Я не этого хотела, — отмахнулась я. — Нет-нет, Ваше Величество, я благодарна вам за эту возможность послужить вам. Однако я бы желала иной должности, но если я скажу, то вы сочтете меня безумной.

— Вы безумны, ваша милость, и я это прекрасно знаю, — хмыкнул монарх. — Потому говорите смело.

Бросив на него пристальный взгляд, я попыталась понять, к чему приведут мои откровения, однако решилась высказаться, потому что ничего нового он бы особо не услышал.

— Мне бы хотелось служить в Министерстве образования, государь. Хотелось бы иметь возможность принимать участие в решениях, которые касаются…

— Боги, Шанриз, — прервал меня король. — Вы всё о том же. Вы поймите, душа моя, ваших фантазий не поймут и не поддержат. А я попросту не стану вас назначать туда, где ваше присутствие вызовет смуту. Да ученые взбесятся!

Я вздохнула и вернулась к окну. Обняв себя за плечи, я поглядела на улицу. Мне подумалось, что было бы восхитительно прокатиться на Аметисте…

— Шанни, — мне на плечи легли ладони государя, а спустя мгновение они скользнули мне на талию, а на плече утвердилась голова венценосца. Я напряглась, но от короля шло приятное тепло, да и прикосновения его не были неприятны, и мне не захотелось отстраняться. — Красиво, — сказал вдруг монарх, глядя на снег. — Приятная погода. В такую погоду хочется прогуляться. И я даже знаю, куда. — После отстранился и велел: — Одевайтесь, ваша милость, мы едем кататься.

Я в изумлении смотрела в спину Его Величеству, пока он шел к двери. Моя душа ответила согласием на предложение прогулки, однако с места я не сдвинулась.

— Прошу, — произнес король и отступил, чтобы пропустить меня вперед, но обнаружил лишь пустоту.

Повернувшись, государь поглядел на меня в недоумении. Я лишь коротко вздохнула.

— Вы пустили корни, ваша милость? — полюбопытствовал монарх. — Отчего вы всё еще стоите у окна и глядите на меня так, что я уже предчувствую, как буду сердиться на вас? Что вы там еще задумали? Как желаете оскорбить меня в этот раз? Молчите! — вдруг воскликнул он, подняв руку: — Не вздумайте говорить мне это ваше любимое: «У вас есть женщина».

Хмыкнув, я приподняла брови, ответив ему ироничным взглядом, и государь сварливо вопросил:

— Я угадал? Вы собирались сказать именно это?

— Нет, — ответила я. — Совсем не это, но благодарю, что вы напомнили о графине Хорнет. Думаю, она и вправду расстроится, если вы отправитесь на прогулку со мной, а не с ней. А уж как расстроятся ваши сестра и тетушка…

— Душевный покой моих родственниц вас вовсе не должен волновать, — отмахнулся Его Величество. — Да и ее сиятельства тоже.

— Как угодно Вашему Величеству, — я склонила голову. — Это всё ваши женщины, и мне и вправду нет ни до одной из них дела, даже если в жилах двух из трех течет кровь правящего рода. Третья же и вовсе согревает ваше ложе, а потому она только ваша печаль.

Королю мои слова не понравились. Может непочтительное отношение к принцессе и тетке, а может и пренебрежение, проскользнувшее при упоминании фаворитки. Он поджал губы и ответил мне взглядом исподлобья.

— Уж простите меня, государь, если я показалась вам чересчур прямолинейной, но ведь вы сами признали, что мне не приходится ждать добра ни от одной из них. Поэтому я живу под вашей защитой и передвигаюсь по дворцу в сопровождении одного из ваших гвардейцев. У меня нет повода любить ее светлость, в уж Ее Высочество и вовсе запомнилась мне с той стороны…

— Довольно, — прервал меня монарх. — Вы обмолвились, что есть другая причина, по которой вы всё еще стоите на прежнем месте. Огласите.

Я снова склонила голову:

— Как угодно Вашему Величеству. Дело в том, что я не принадлежу себе, а потому не могу последовать за вами. Я состою на службе, государь. И хоть вы наш господин, но начальником моим является все-таки барон Хендис. Он не давал мне дозволения покинуть кабинета. И если я сейчас сделаю то, что вы хотите, то покажу ему не только свое неуважение, и но и то, что его милость — пустое место, который не имеет никакой власти над своим помощником. Я не стану перешагивать через него, а потому вынуждена отказаться от вашего приглашения, хотя, не скрою, была бы рада его принять.