Затем он напоминал ей, и она соображала.

Моргнув в третий раз, она и сейчас включилась в реальность.

Ник увидел, как она посмотрела ему в глаза, нахмурилась и наградила откровенно изумлённым взглядом. Затем она треснула его по груди.

Это не причинило боли, потому что... ну, он вампир.

Но она ударила его со всей силы.

— Ты засранец, — сообщила она ему мрачно.

— Шагай уже, чудик, — парировал Ник. — Топ-топ-топ. Если хочешь орать на меня, ори, но при этом переставляй свои ножки-прутики.

Она помрачнела ещё сильнее.

— Ножки-прутики, как же.

Однако она всё же зашагала.

Она двигалась быстро, почти бежала, держась за перила для равновесия. В то же время она воспользовалась его советом и бурчала на него во время спуска.

— Мы все сказали тебе, что кто-то пытается тебя убить, — ворчала она, спускаясь по ступеням перед Ником. — Все сказали тебе остаться дома, держаться подальше, бл*дь... позволить нам разобраться с этим. Уинтер сказала тебе. Мисс Сен-Мартен сказала тебе. Я сказала тебе.

Она повернула голову и снова треснула его на ходу.

Ник невольно вздрогнул.

— ...И тем не менее, ты пришёл, — сердито закончила она. — Как засранец. Как засранец.

Когда она во второй раз глянула на него через плечо, Ник выгнул бровь, но не замедлил своих шагов.

— Смотри куда идёшь, — проворчал он. — Вот свалишься с лестницы и сломаешь ногу. А мне потом придётся тебя тащить.

Она наградила его очередным изумлённым взглядом.

— ЗАСРАНЕЦ, — объявила она.

В этот раз Ник лишь выдохнул, отводя взгляд.

Он не потрудился спорить.

На самом деле, тут и спорить-то не о чём.

Они миновали четыре лестничных пролёта.

К тому времени, когда они добрались до низа, Ник уже начинал нервничать.

Он поймал себя на том, что вовсе не дружелюбным способом подгоняет охранника открыть бл*дскую дверь, когда они добрались до низа лестниц. Там стояла металлическая дверь, лишь немного успокоившая Ника за счёт того, что металл отливал тёмно-зелёным цветом, а слева от ручки на стене имелась чёрная безликая панель.

С другой стороны, там всё чёртово хранилище было из тёмно-зелёного металла, и ни хера толку в итоге.

— Открывай эту чёртову штуку, — торопил Ник, глядя вверх по цементным лестницам.

Он готов был поклясться, что слышал что-то там.

Звук был слабым, но он заставил каждый мускул в теле Ника напрячься.

— Открывай, — он снова подтолкнул охранника, всё ещё глядя вверх по цементным лестницам. — Открывай, бл*дь. Немедленно...

— Если бы вы оставили меня в покое на десять секунд, я бы сделал это, — парировал охранник, с ярко-красным лицом уставившись на безликую панель.

Ник прикусил язык, заставив себя умолкнуть.

Он продержался всего несколько секунд.

— Ну, ты уже открыл? — прорычал он. — В чём проблема, бл*дь?

— Ты что-то слышишь? — спросила Кит.

Ник повернулся, оторвав взгляд от лестницы и охранника — достаточно надолго, чтобы последний наконец-то сумел сосредоточиться на панели доступа дольше, чем на две секунды без постоянных шлепков каменной вампирской руки.

Ник нашёл взглядом Кит.

Она смотрела вверх по лестнице, склонив свою голову с колючими белыми волосами с фиолетовыми кончиками так, что это намекало ему — она наверняка слушает кого-то через гарнитуру. Слегка расфокусированное выражение в её глазах говорило ему, что она как минимум разделяет своё внимание между экраном, проецируемым гарнитурой, и лестницей.

— Есть успехи? — ворчливо спросил Ник.

В этот раз он поддел рукой её, а не охранника.

— Прекрати толкаться, — проворчала Кит в ответ. Она поднесла руку к уху с гарнитурой и нахмурилась. — Тай говорит, что они делают что-то с дверью. Она хотела знать, можешь ли ты физически слышать их, так что я сказала ей, что спрошу.

— Передай ей, что да, — прорычал Ник. — И скажи ей, что она не должна находиться здесь, бл*дь... она же всего лишь маленький ребёнок, бл*дь.

Кит закатила глаза.

— Конечно, Ник. Немедленно передам.

— Все ведут себя так, будто это я здесь чокнутый, — рыкнул он. — Иисусе, бл*дь. У нас есть школьница, подросток, гражданская, прибабахнутый, богатая леди средних лет, вампир, за голову которого назначена награда, старик, который должен сидеть дома и топить в бокале печали после смерти своей девушки...

— Прошу прощения, мать твою? — перебил Морли, и в его голосе прозвучало больше бронкского акцента, чем обычно. — Ты действительно только что сказал это, Миднайт?